Олег Асфаров - Всё включено. Пули тоже

– Да шевелись ты, дура! – рявкнул я. – Видишь, кровь идет!

Никакой крови я не разглядел, конечно, было темно, но привести в чувство эту особу было необходимо.

– Помогите! Убивают! – наконец-то сообразила девушка и бросилась к крыльцу.

– Эдуард Петрович… – снова простонал Сергей. – Давай к нему.

Из столовой начали выскакивать люди.

– Эдик! – схватил я парня за рукав. – Давай за мной, быстро!

– А что, собственно… да куда ты меня тащишь?!

– Молчи! Сейчас молчи и выполняй мои приказы. Тогда останешься в живых… наверное.

Эдик сразу же замолчал и прибавил ходу. Он только несколько раз оглянулся на собравшуюся толпу возле столовой, но я уже увлек его на тропинку.

Я пинком распахнул дверь нашего домика и потащил пацана по коридору.

– Эй, да что такое…

Я схватил его за рубашку и прижал к стене, перекрывая локтем доступ кислорода в горло.

– Если ты сейчас скажешь еще слово, я тебя удавлю, сволочь… все из-за тебя!

Давно я так не злился. Эдик, видимо, почувствовал мое состояние. Он вытаращил глаза и замолчал.

– Сейчас ты хватаешь свой рюкзак и идешь за мной.

Эдик, не отводя от меня глаз, попытался кивнуть, но я слишком сильно прижал его к стене.

– Тебе это понятно?!

Я слегка отпустил захват, и у Эдика наконец-то получился кивок.

– Живо в свою комнату!

Я толкнул его в нужном направлении и сам метнулся в свои апартаменты. Впихнуть в свой рюкзак ящик тушенки и каши оказалось делом одной минуты. Потом я схватил напуганного наследника миллионов за руку и вместе с ним вывалился в ночь.

Можно было уйти сразу, но мне было необходимо удостовериться в одной вещи.

Мы пересекли глухо шумящую в темноте речку, и метрах в ста от нашего домика я остановился. Эдик тяжело дышал рядом.

– Садись, – шепотом сказал я и опустился в траву.

– Я ноги намочил, – пожаловался мне миллионер.

– Заткнись, – посоветовал я ему так же тихо. – Потом носки поменяешь.

Эдик неловко и шумно опустился на пятую точку.

Ночная роса еще не легла, но свежесть остывающих гор давала о себе знать. Порыв прохладного ветерка заставил меня поежиться. В кустарнике неподалеку спросонья завозились разбуженные нашим присутствием птицы, пару раз чирикнули и замолчали. Высоко в небе горели звезды. Лицо Эдика смутно белело в темноте.

– Скоро должна взойти луна. Тогда будет легче идти.

– Куда? – шепотом возмутился Эдик. – Ночью?!

– Смотри, – я поднял руку, – видишь?

– Что?

– В окне. Видишь луч фонарика?

– Так это же наш домик! Кто там сейчас ходит?! Что он ищет?! Это воры?!

– Да тише ты, балбес…это не воры. Это, Эдик, нехорошие дяди, которые пришли за тобой.

– За мной?!

– Ну, я-то им не нужен…а теперь вставай и пошли. Только тихо. Потом все объясню.

Ориентируясь по шуму реки, я взял направление на юг, в горы. Оставив лагерь по правую руку, мы с Эдиком медленно двинулись по каменистому дну ущелья, навстречу темным громадам, от которых веяло холодом.

Огоньки турбазы вдруг разом потухли, и сразу же возникло тягостное ощущение, что во всем мире уже нет света, кроме призрачного слабого сияния, льющегося с высоты.

– Ну, все, с меня хватит! – сказал Эдик и остановился. – Куда ты меня тащишь?! Что с Сергеем?!

Я оглянулся. В лагере нас уже не услышат. Можно и поговорить.

– Иди сюда, – я толкнул его к куче камней. – Там и пообщаемся по душам. Пора выложить карты на стол.

Я скинул рюкзак на камень и уселся на него. Ветерок дул снизу ущелья, и, значит, можно было покурить.

Эдик остался на месте. Я физически почувствовал, как он испугался, и выругал себя за последнюю фразу. Не хватало еще, чтобы у него началась истерика. Ведь неизвестно, за кого он меня принимает…

– Да сядь ты…не бойся, дурачок.

Эдик остался недвижим.

Я вздохнул, вытащил сигарету и щелкнул зажигалкой.

– За одни сутки из строя была выведена вся твоя охрана. Кроме меня. Если бы мы остались в лагере, то и меня бы ликвидировали до утра. Что было бы с тобой, я не знаю. Ты видел свет в окне?

Эдик молчал.

– Я вопрос задал.

– Видел, – еле слышно ответил парень.

– Тот человек…или группа людей, сейчас это неважно…охотятся за тобой. Ты это понимаешь?

Вся фигура Эдика изображала мучительную работу мысли.

– А зачем? – наконец задал он вполне резонный вопрос.

– Сам подумай. Не ребенок ведь, в конце концов.

Эдик еще постоял, потом очень устало, еле волоча ноги, подошел ко мне и уселся рядом. Я молча курил.