Cassandra Claire - Draco Sinister

— Вполне может быть, — согласился Драко. — Слитерин шарахнул тебя об стену. У тебя теперь

фонарь под глазом. Очень спортивный вид.

— Зато ты очаровательно невредим, — обиженно заметил Гарри.

Вместо ответа Драко поднял руку и закатал рукав: правое запястье распухло и стало иссинячерным:

— Растяжение, — коротко пояснил он.

Гарри присвистнул:

— Похоже, тебе больно…

— Да ерунда, все прекрасно.

— Помолчи, Малфой. Хочешь, я попробую полечить его?

Гарри мог бы поклясться, что какое-то мгновение Драко колебался. Потом он вздохнул: — Валяй.

Пробуй.

Гарри протянул руку и установил ее над запястьем Малфоя.

— Асклепио, — произнес он.

Ничего не произошло.

Гарри снова попробовал:

— Асклепио!

И снова бесполезно.

Гарри прикрыл глаза и всю свою энергию и силу — каждую ее унцию! — сконцентрировал на

магии, магии и лечении, сконцентрировался на форме волшебства, на мыслях о нем, прочувствовал

его и подчинил своей воле.

— Асклепио! — отчеканил он и, открыв глаза, уставился на выражение лица Драко. Опустив

взгляд на руку, он увидел, как синяк бледнеет, опухоль спадает, но все равно запястье было еще

далеко от нормального.

Драко отдернул руку и начал с удивлением ее разглядывать.

— Почти получилось, — с удивлением отметил он.

— Дай я еще попробую, — предложил Гарри.

227

— Не думаю, что это хорошая мысль, — покачал головой Драко, в его глазах прыгали веселые

искорки.

Гарри собрался возразить, уже открыл рот — и замер. Сердце застучало в груди с такой силой и

частотой, словно он только что пробежал по крайней мере милю, он неожиданно почувствовал

усталость и слабость.

— Здесь происходит что-то странное, — обратился он к Драко, наблюдавшему за ним с симпатией

и сочувствием в серых глазах, но без всякого удивления. — Что такое, Малфой? Почему мне было

так трудно? — Беспокойство сделало его голос резким. — Со мной что-то не в порядке? Если да, то

скажи мне — я хочу знать!

— Если что-то не в порядке с тобой, то и со мной тоже. Я раз шестьдесят произносил заклинания,

пока не добудился тебя. Ничего не происходило, я просто измучился, будто бы бился об стену.

Он покосился на Гарри: в голубоватом свете комнаты его глаза стали голубыми, как у Рона.

— Дело не в нас. Дело в этой комнате.

— Что? Откуда ты знаешь?

Драко вздохнул.

— Потому что я знаю, где мы. Ох, не в смысле, что у меня есть хоть малейшее представление, где

мы находимся географически… Мы в тюрьме. Тюрьме для Магидов.

Драко взглянул на Гарри, выглядящего ошеломленным.

— Стены… Ты взгляни на стены.

Гарри потянулся и коснулся рукой стены — холодной и гладкой — совсем не из мрамора, каким он

себе мог его представить. Потому как это и не было мрамором. Постепенно понимая, что случилось,

он медленно повернулся к Драко, усмехнувшегося без малейшего признака веселья.

— Я знал, что рано или поздно это произойдет. Что там нам говорил Лупин? Самое твердое

вещество в мире, отражающее магию, не разбиваемое и не разрушаемое…

Гарри зажмурился.

— Адмантин… Мы в адмантиновой клетке.

***

Джинни никогда не видела, чтобы в Норе царило такое смятение. Мистер и миссис Висли,

конечно же, уже вернулись; в кухне бледный, как смерть, мистер Висли шепотом вел напряженную

дискуссию с большой группой Ауроров; миссис Висли, вся в слезах, наобнимавшись и

нацеловавшись с вернувшимися к жизни Роном, Джинни и Гермионой, удалилась к себе, чтобы

прилечь. Нарцисса вернулась в Имение, а Сириус отправился в Министерство, чтобы оказать

посильную помощь в идентификации фальшивого Чарли Висли.

— Он готовил обед, — рассказывала Джинни, сдерживая тошноту, — и мы почти уже садились

есть. Это мог быть кто угодно. Пожиратель Смерти, Червехвост — кто угодно! — она сжала кулаки. —

Чувствую себя полной дурой.

— Когда ты смотришь на кого-то, то считаешь, что он — именно тот, кто есть, — тихо произнесла

Гермиона совершенно безжизненным голосом. — Я считала, что Гарри — это человек, которого я

знаю лучше всех на свете, однако в течении двух дней я принимала за него Драко…

Рон тоже собирался что-то сказать, но в этот момент дверь открылась и вошел Чарли. Он был

сильно усталым — тени залегли под его обычно бодрыми зелеными глазами, рыжая шевелюра была

взлохмачена.

— Всем привет, — произнес он осторожно.