Ефим Бершин Маски Духа

* * *

— Это самая узкая улица в Париже, — сказала Розанова и удалилась в сторону набережной Сены.

А я пошел. Я пошел по самой узкой улице в Париже, разглядывая дома с редкими окнами, в полном беспорядке разбросанными по стенам. Но постепенно и окна закончились, остались одни стены, медленно сужающиеся вдалеке.

Навстречу выплыл огромный силуэт. Приглядевшись, я узнал Алшутова.

— Так ты здесь? — удивился я.

— Меня послали искать Бастилию.

— И как? Нашел?

— Так ничего нет. Все крепости давно разрушены. Все до единой.

И, махнув рукой, удалился.

Неожиданно из каких-то боковых дверей маленького кабачка вышел Синявский. Кося глазом куда-то себе за спину и чуть пошатываясь, он попытался всплеснуть руками:

— Ну сколько вас можно ждать! Где Марья?

Ткнув пальцем в сторону Сены, я хотел было идти дальше, как вдруг заметил, что из-за спины Синявского выглядывает невысокий смуглый человек с лицом, утопленным в бакенбардах, в красной, подпоясанной ремнем рубахе и соломенной шляпе.

— Пушкин! — воскликнул я. — Мне же нужно его спросить... Подождите... Но его ведь не выпустили.

— Выпустили, — сообщил Синявский. — Мы ему приглашение оформили. Надо дочитывать книги до конца, там все уже сказано.

И они скрылись в дверях. Оба навеселе.

— Пойдем с нами, — сказал Женька. — Боря угощает.

И мы пошли за Бориным угощением. Но улица все больше сужалась и сужалась, пока не превратилась в пещеру с острыми выступающими камнями, по которым стекала вода. В полный рост идти было нельзя, и я шел согнувшись, пока не обнаружил, что Женька с Борей куда-то исчезли и я остался один. Позади уже ничего не было видно — непроглядная темень поглощала каждый сделанный шаг. Поэтому о возвращении не было речи. А пещера между тем все сужалась. Я уже полз по камням, раздирая в кровь руки и ноги. Я пробовал кричать и звать на помощь, но голос пропал, и из горла вырывалось только тихое мычание. Воздуху становилось все меньше и меньше, я совсем начал задыхаться, и когда показалось, что камни раздавят меня окончательно, впереди мелькнул просвет. Из последних сил я дернулся вперед, застревая при каждом движении и с трудом протискиваясь в узкое горло пещеры. И когда вылез наконец наружу, оказалось, что подо мной зияет пропасть. Разинув в нечеловеческом крике рот, я полетел вниз.

— Тс-с-с! — сказала девочка. — Не кричи. Сейчас мы тебя покормим. Сейчас.

Раскрыв глаза, я обнаружил, что лежу спеленутым в маленькой детской кроватке. Над головой тихо позвякивали подвешенные на резинке погремушки, которыми играл проникший сквозь штору солнечный луч. Одной рукой покачивая кроватку, девочка склонила надо мной смуглое лицо с огромными небесными глазами, одновременно другой рукой расстегивая платьице. И в следующую секунду я уже был прижат к ее распахнутой груди, полной молока и покоя.

XII. Оглавление

I. Перемена климата 8 стр.

II. Послесловие 13 стр.

III. Комплекс полноценности 14 стр.

IV. Новогодние причуды 22 стр.

V. Уточнение вины 28 стр.

VI. Вопросы литературы 29 стр.

VII. Поэта должны кормить 39 стр.

VIII. Бином Рабиновича 47 стр.

IX. Дети бездны 58 стр.

X. На берегах Стикса 68 стр.

XI. После взрыва 72 стр.

XII. Оглавление 75 стр.