Глеб Васильев - Эпизоды Поэтического Характера

Троечнику из Сенегала

Мама кролика пообещала

Если закончит четверть без троек.

С помощью бесов мальчик был стоек,

Зверька же назвал Алистер Кроулик

Мужчину из Амстердама

Обрюхатила юная дама.

Когда он с ней лихо скакал,

Презерватива не надевал,

Так как себя бесплодным считал

Один британский профессор

Вставил в жопу процессор.

Попирая природы законы,

Издавая хрипы и стоны,

Он теперь высирает айфоны

Два джентльмена из Гватемалы

Вникали усердно в хроник анналы

Один был историком и астрономом

Второй увлекался Мерфи законом

Оба погибли от рака астрала

Одна певица из Южной Африки

Часто в уме строила графики

Прироста богатства и населения

Гармонии, счастья и просветления

При этом мечтая убраться из Африки

Дева предместий Па-де-Кале

Была уж давно как средних лет

Её завали замуж, дарили брильянты

Миллиардеры и прочие франты

Всё тщетно – пугалась та делать минет

Маленький мальчик из города Праги

Коллекционировал банки и фляги

Бутылки, коробки и ярлычки

Жвачки, объедки, сигарок бычки

Втайне от мамы и папы-бродяги

Поэтесса Марианна Ивановна Зацветкова-Снеготаева:

«Крепкое словцо в поэзии себе позволяли многие литераторы, включая Пушкина и не говоря уж о сочинителе «срамных од» и авторе дивной силы выражения «О, славься ты, Екатерина! О, славься ты, Ебёна мать!» Иване Баркове. Однако проявления словесной экспрессии подобного толка, пусть и принадлежащие классикам, всё время оставались за кадром – они как бы существовали, и одновременно их как бы и не было. Выходит, что и Маяковский при всей своей признанности и популярности раздваивался на существующего человека, воображающего себя негром преклонных годов, готовым выучить русский язык за его причастность к делу Ленина, и на несуществующего для читателя персонажа, живущего в Париже как денди, чей член, как герой в легенде, переходит из уст в уста. Хотя, если не лукавить и быть честными, вполне очевидно, какая из двух альтернативных личностей поэта выглядит более реальной. По этой причине, а так же из любви к русскому языку во всем его богатом многообразии, когда включаются механизмы цензуры, я не могу не чувствовать, что меня обкрадывают. Пользуясь случаем, хочу обратиться ко всем – поэтам, писателям и другим достойным гражданам. Не оскопляйте свой словарный запас, пользуйтесь всеми словами, какими умеете пользоваться! Но при этом не забывайте о разнице между знанием правильного написания и произношения слова и умением им пользоваться. Я лучше стану жить с мужчиной, у которого вовсе нет хуя, чем с человеком, вставляющим слово «хуй» в каждую фразу своей речи, не заботясь о надобности, уместности и оправданности такой вставки».

Пидорасы! Долбоёбы!

Суки блядские микробы!

Отчего из всех залуп,

Отвечайте на вопрос,

Выбрали вы ту, к которой

Я с рождения прирос?

Не к таджику, не к якуту,

Не в палатку и не в юрту,

Не к ебучему слону,

Не к ослу, не к кабану,

Даже не к самцу осы,

А в мои, ебать, трусы

Почему всей сворой гнидской

Вы, ублюдки, подселились?

На моей, пиздец, пиписке,

Чепушилы, расплодились!

Я не звал вас, мудотрахи!

Убирайтесь в жопу нахер!

Не для вас мой славный член

От яиц и до колен

Наливался соком, креп,

Как румяный спелый хлеб!

Так что слушайте, уроды,

Пусть не злой я от природы,

Вам устрою геноцид!

Сдох чтоб каждый индивид

Обмотаю хуй пакетом,

Скотчем закреплю при этом,

Сорок дней снимать не стану,

Потерплю ваш зуд ебаный

Вы ж от вони ебанетесь

И в итоге задохнетесь!

Жопа к жопе в своей гнили,

Точно баночные шпроты,

В микро-братской, нах, могиле!

Шах и мат, ебанавроты!

Музыкант и автор текстов Илья Баламутенко-Самохвойлов:

«Меня часто спрашивают – «Ты такие дикие психические тексты для своих песен пишешь – скажи честно, это наркотики? Иначе как можно придумать фразы вроде «Плод бобра ниже край ребра» или «Когда я за водку служил мужиком, ко мне постучался рогатый ефрейтор»?». Отвечаю совершенно честно – нет. Тексты – это не наркотики. Процесс творческой интерполяции проходит извилистым путем, на котором мне под кожу, мне под кожу, словно северное сияние – слияние, мерещится то ли большая, то ли малая медведица. Экстатическое наступление времен почище сверху покрыто мягкой травой, а снизу каменное, каменное, каменное… зло… и добро пожаловать в декаданс. А корвалола не будет. Корвалола. Нет».