Леонид Каганов: Оды на злобу дня. Часть 1

Латвийские диковинные шпроты! Грузинское, молдавское вино! Я запрещу футбол и карусели! Поездки к морю взрослых и детей! Скакалки, прятки, салочки, качели!

И всех на свете птиц! И всех свиней! Я запрещу из Минска простоквашу! И молоко, и пиво по стране! И кашу — слышишь, мама? — эту кашу, которую ты утром варишь мне! Скажу „нельзя“ — и словно встанет стенка! Скажу „нельзя“ — и задрожит страна! Я вырасту! — шептал сквозь зубы Генка — И месть моя окажется страшна!

Пересмотрев дела и беды неохватные, совет министров обнаружил вдруг нужду искоренить в стране все лампочки стоваттные уже в две тысячи каком-то там году. Теперь закон пройдет положенные чтения, подписан будет президентскою рукой. Министры вынесли нелегкое решение — оно давалось им и с болью и тоской. Горела вывеска: «Не беспокоить — занято!», из-под дверей катился ропот — тих и слаб. В дрожащем свете канделябров департамента совет министров обсуждал проблему ламп. Они сопели, языками горько цокали: не так уж просто людям плюнуть и забыть такую милую родную колбу с цоколем, что в раннем детстве так и просится разбить. Легко сказать: пойди все лампы замени-ка ты. Да, может, ну их? Может, в следующий раз?

Но бродит призрак экономии и выгоды — и по Европе, и теперь уже у нас. Не то чтоб станем мы без лампочек богатыми, но неприятно же терять свое бабло. А эти лампочки привыкли жить откатами и слишком много забирают на тепло, а это — дерзость. Это повод к революции, пора забрать свою маржу из цепких лап. И в новом свете — в свете мер борьбы с коррупцией — нам неприемлемо накаливанье ламп. Об этих лампах мы досье собрали в папочке, в эпоху кризиса они нам строят кознь. Вы ситуацию накаливали, лампочки! И разжигали электрическую рознь! Но мы, учитывая ценный вклад в историю, вас не посадим, не пошлем копать руду. Вам лишь приказано очистить территорию. И лишь в две тысячи каком-то там году. Давно осталась за спиной эпоха трудная, прошли года, и время движется вперед. И нам заменит вас отныне трубка ртутная и дорогой еще пока светодиод.

Прощай, родимая вольфрамовая лампочка! Твоя эпоха пролетела словно сон! Прощай, Жобар, Лодыгин, Гебель, Сван и Яблочков! Прощайте, Кулидж, Деларю и Эдисон! Прощайте, старые обугленные цоколи! Пусть будет светлой эта память и печаль, как в детских тубзиках мы вас об кафель цокали и как швыряли из окошек на асфальт. Мы вас стреляли из рогаток в школьном здании, мы вас меняли, погоревших, при свечах. Мы вас засовывали в рот на спор в компании и не могли обратно вынуть без врача. Нам не забыть уже тепла родного вашего, простых и матовых, со штампом ОТК. И запах детства — запах мух, сгоревших заживо, — навечно в памяти, на долгие века. Вы в кабинете Ильича горели бешено, вы освещали ДнепроГЭС, Кузбасс и БАМ, вас, разноцветные, в Кремле на елку вешали, и вы, родные, столько лет светили нам.

У всех людей свои пути, все судьбы разные. Но тот не знает жизнь и зря родился в мир, кто не ходил под душ с фонариком ни разу и не посещал с горящей свечкою сортир. О это дивное, живое ощущение, когда включаешь свет, а следом — вспышка, звон! И в беспросветном мраке тонет помещение, и стонет тихо остывающий плафон. И выключатель света острой рукояткою ладонь царапает, а ты все смотришь вдаль. И два зрачка с насквозь проплавленной сетчаткою хранят твой образ, раскаленная спираль. И ты встаешь, лицо состроив похоронное, на табуретку без резиновых галош. И долго дуешь ты на пальцы обожженные. И пять минут, пока остынет лампа, ждешь. И вот, на цыпочки свои поставив тапочки, ты снова тянешься к плафону. Темнота. В зубах поскрипывает цоколь новой лампочки — такой же короткоживущей, как и та. Какая лирика, романтика, патетика! Внутри плафона, где и пыльно, и тепло, ты крутишь, крутишь, как за яйца энергетику, — неповоротливое круглое стекло! Которое уже вот-вот горячим шариком в руке отломится, издав стеклянный звон. И до утра ты пассатижами с фонариком пытаться будешь выковыривать патрон, в котором цоколь приварился и не вертится, и адским током бьются усики внутри… А ты стоишь на табуретке или лестнице и под себя стеклянной крошкою соришь… Эх лампы, лампы, вам гореть в аду со стонами! Электротоком греть металл — какой же срам! Да нам светящийся диод китайцы тоннами готовы гнать за сэкономленный вольфрам! Вот лично я — простой поэт, закончил техникум, диплом электрика храню, как ценный клад. И я, конечно, за прогресс — прогресс и технику. И лампы в доме поменял пять лет назад. Но я сижу с карандашом, как мастер в шапочке, и все пишу, поскольку есть, чего сказать. Иначе кто ж еще напишет оду лампочке? Стихи в газету под названием F5?