Mairead Triste and Aristide - A Choriambic Progression

~~~~~

Когда прекратило трясти, когда земля не поглотила его, Гарри сел, и с него посыпались пыль и щебенка, а он всё вглядывался в потускневшие глаза Снейпа, в его испачканные кровью зубы, словно надеялся отыскать что-то там — но ничего там не было.

Его разум опять не успевал за телом, и сердце вдруг оборвалось в груди, опередив запоздавшую мысль. И, может быть, землю больше не трясло, зато его трясло. Еще как.

~~~~~

Руки обрывались под тяжестью Снейпа. Ужасной тяжестью. Спиралью раскручивалась дикая боль в спине, но не до нее — задохнулся, крепче прижал к себе тело и сделал шаг, потом еще один — всё ближе к двери, по обломкам дома, который они делили на двоих.

~~~~~

Лицо Снейпа, чистое от пыли и крови — Гарри смыл грязь краем чужой мантии, мокрой от росы — такое спокойное и неподвижное в траве на поляне. Его высокий лоб, полупрозрачный в свете утренней зари, такой холодный под губами Гарри.

~~~~~

У него больше не было слез. Он хотел выплакаться, это было ему необходимо, но все слезы высохли, их словно выжгло . Он сел, взял жесткую, ледяную руку Снейпа в свои ладони и замер, не сводя сухих, воспаленных глаз с очень прекрасного и очень мертвого лица. Он ждал.

~~~~

Гарри снова затрясло, когда он заглянул в эти глаза, похожие на бездонные дыры, в черную безжизненную головокружительную бездну, в которой отражался его собственный внутренний мир.

— Я вас предупредил. Я вам сказал. Вы не прислушались.

— Теперь прислушался. Я согласен.

— Очень хорошо. Баш на баш, и дело в шляпе. Счастливо оставаться, мистер Поттер.

~~~~~

Первый луч восходящего солнца коснулся кроны деревьев, дрогнули холодные пальцы, которые он сжимал в руке — и Гарри вдруг понял, что еще может ронять на них слезы.

* * *

Снейп не был ему благодарен. Казалось, что он крайне раздражен. Нет, даже возмущен. Но именно это лучше, чем что-либо другое, убедило Гарри в реальности человека, сидящего перед ним на траве.

— Поттер, — прорычал Снейп, которого заметно трясло. Глаза его были темными и пылающими от гнева, но не пустыми — слава Богу, больше не пустыми. — Из всех глупых, безрассудных, необдуманных, дурацких, идиотских номеров, которые ты когда-либо выкидывал… нет, не смей, не лезь ко мне со своими поцелуями! Я еще не отругал тебя как следует…

— Думаю, одно другому не мешает, — примиряющее заметил Гарри и забрался Снейпу на колени.

* * *

На этот раз они были лицом к лицу, и была какая-то неторопливость во всем, словно во сне, и Гарри беспрерывно касался всего, до чего мог дотянуться — только чтобы убедиться, что оно не исчезнет. Гарри цеплялся за траву, на которой лежал, за мужчину, который был над ним и вокруг него и в нем — и все, до чего от дотрагивался, было живым. Теплым. Мягким. Живым. Он поймал дыхание Снейпа, взял его лицо в ладони и провел большим пальцем по шраму.

— Ты живой, — простонал он, прежде чем понял, что собирается сделать.

— Было бы… совершенно возмутительно… если бы я еще и… не был живым, — прорычал Снейп и повел бедрами так, что у Гарри перехватило дыхание.

Каждый раз, когда Гарри пытался дотронуться до себя, Снейп отбрасывал его руки, и наконец схватил их и завел Гарри за голову, так высоко, что напряжение от вытянутых рук ощущалось спиной и ногами. А потом не было ничего, кроме медленных, сводящих с ума движений Снейпа, и этого было достаточно, чтобы заставить Гарри уступить, капитулировать, подчиниться. Что он и сделал. Вроде как.

— Быстрей, — выдохнул Гарри наконец — два слога, оказавшиеся необычно длинными, произнесенные в такт сотрясениям тела.

— Нет, — отрезал Снейп, но все же совсем немного увеличил темп. Гарри поджал пальцы на ногах.

Капли пота собирались на лбу и стекали тонкими ручейками по вискам, а утреннее солнце светило Снейпу в затылок, создавая над головой блестящий ореол. Гарри посмеялся бы над таким нетрадиционным ангелом, но вместо смеха получился стон, потому что несмотря на медленный темп, ему вдруг стало слишком хорошо, и горячо, и влажно, и сладко, и он уже чуть было не…

Снейп замер, глубоко погрузившись в него и слегка покачивая бедрами — только слегка, совершенно недостаточно. Гарри издал какой-то нечленораздельный звук, который получился довольно жалобным и был тут же заглушен жадным поцелуем, пославшим дрожь по всему телу.

— Не сейчас, — пробормотал Снейп, оторвавшись от его губ.

— А ко… когда? — еле выговорил Гарри, выгибая спину.

— Не сейчас, — повторил Снейп и освободил руки Гарри, чтобы раздвинуть его бедра еще шире, придерживать их, и продолжать врываться в него — на этот раз чуть быстрее, и в таком ровном темпе, будто он мог вообще никогда не останавливаться. Гарри вцепился в траву, зарылся пальцами в дерн и в землю под ним, и хотя земля больше не соединялась с ним и не делилась своими силами, она поддерживала его, как было всегда — и как всегда будет. Он держался до тех пор, пока в нем не накопилось столько отчаянного желания, что оно смело остатки терпения. Когда Снейп вошел глубоко в него, наклонившись, чтобы поцеловать, а потом отстранился — слегка, только чтобы укусить его под шеей — и у него вырвался звук, больше всего похожий на рычание, Гарри не смог ничего с собой поделать. Он освободил свои грязные, перепачканные в земле пальцы, чтобы вцепиться в гладкую, скользкую от пота спину Снейпа, его ягодицы… все, до чего мог дотянуться…