Светлана Багдерина - Пламя Сердца Земли

– Лешими, водяными, домовыми, – как нечто само собой разумеющееся пояснил Митроха, и аудитория смогла только сморгнуть.

А в это время библиотечный снял берет и с достоинством раскланялся.

– Польщен столь высокой честью – присутствовать и вещать в благородном обществе харизматичных представителей самых древних родов Лукоморья, столпов нашей государственности, опор благополучия страны и ее процветания, на коих зиждется связь времен и преемственность поколений, – обратился он к боярам, закончив поклон, и харизматичные опоры и столпы онемели от присутствия в своем благородном обществе существа, которое могло без запинки выговорить такие слова, ни разу не заглянув в спасительную бумажку.

Пока бояре, менее привычные к манере общения маленького библиотечного, приходили в себя, царь подтянул к себе одну из карт, ту, что была побольше и изображала план Лукоморска и ближайших окрестностей – и углубился в ее изучение.

До обкома долетали только разрозненные междометия и комментарии.

– Хм… Хм… Ха… Ишь ты, как придумал… Хм… И тут так… Угу… Угу… Ага… Не-ет, а тут купцы не согласятся… хотя кто их будет спрашивать?.. Хитро, хитро-о…

Рассмотрев всю карту вдоль и поперек несколько раз, Симеон поднял сосредоточенный взгляд на собравшихся родовитых, нашел в череде бородатых лиц нужное ему, прищурился задумчиво и обратился:

– А скажи мне, боярин Демьян… Помнишь, мы тебе поручали полгода назад Сабрумайскую дорогу вымостить?

– Помню, царь-батюшка, как не помнить, – с готовностью вскочил с места Демьян и поклонился царю.

– И что – вымостили твои молодцы ее, али нет?

– Вымостили, царь-батюшка, вымостили.

– Всю вымостили?

– Всю вымостили, всю.

Царь досадливо поморщился.

– Так вот не надо было всю-то мостить!

Боярин хитро ухмыльнулся.

– А мы и не всю вымостили.

– Так вообще не надо было мостить!..

Вид у Демьяна был такой, как будто он выиграл в лото мешок трюфелей.

– А мы и не мостили!

Дождавшись, пока аудитория снова будет в состоянии адекватно воспринимать человеческую речь, Симеон строго постучал карандашом о кубок на своем конце стола, и в зал совещаний нехотя вернулась тишина.

– А теперь мы с Дионисием изложим вам свою диспозицию… – сухо, по-деловому проговорил князь Граненыч, разворачивая все карты на столе.

Стук в дверь личных палат новоявленного князя, которые были отведены ему во дворце, чтобы он на время Костейской кампании всегда был под рукой у главнокомандующего, оторвал его от вычерчивания схемы линий обороны города.

– Заходите, не заперто! – громко буркнул он и снова уткнулся было в карту: ему предстояло решить очень важный вопрос распределения регулярного войска и ополчения по стенам в соответствии со степенью вероятности штурма этого направления.

Пока получалось не очень: направлений и степеней было гораздо больше, чем солдат и ополченцев, и поэтому Митроха был далеко не в самом лучшем из своих настроений.

– Э-э… кум? – не дождавшись более знаков внимания от хозяина палат, нерешительно топтался у порога вошедший. – Не сильно помешаю?

– А-а… Твое полковничество… – улыбнулся Граненыч и оторвался от работы. – Ну, проходи, коль пришел. Сказывай, что опять случилось. Семиручко мечи без подписи царя не выдает? Дружинники стрельбище для твоих орлов освобождать не хотят? Или обеды опять холодными привозят?

– Да нет, кум… светлый князь, то есть…

– Ты еще поклониться забыл, – сурово нахмурился Митроха, но, увидев, что бывший шорник принял его шутку за чистую монету, поспешно вскочил: – Ты чего, Данила, совсем в этом дворце с ума спятил?! Ручку еще почеломкай!.. И ты мне это «сиятельство» да «светлость» брось, коли поругаться со мной не хочешь! Мало того, что лакеи со своей опекой пристают – скоро ложку сам до рта донести не смогу без них – так еще ты туда же!..

– Дак это… звиняй, Митрофан… С этими атикетами тут и вправду мозга за мозгу у нормального человека зайдет… Это ведь тебе не по нашей Соловьевке в лаптях на босу ногу рассекать: тут же князей как грязей, да графьев – как воробьев! И все на тебя косятся, как на врага народа, ежели не по положенному с ними обойдешься… Эх, жил шорником – не тужил, а тут на тебе – под старость лет в благородные попал… Со свиным-то рылом…

– Не обращай внимания, – сердито отмахнулся Митроха, не понаслышке знакомый с Данилиными трудностями. – Они сами по себе, а ты – сам с усам, и твое рыло ихних ничем не хуже. Делай свое дело, и всё тут.