Цогто Жигмытов - Бабайка

Парнишка посмотрел на мою руку на своем плече и ответил, глядя на меня исподлобья:

– Захотел и нарисовал.

– Ты где-то это увидел? – спросил я негромко.

Сами понимаете, злиться в моём положении – удовольствие непозволительное.

– Да, – ответил сын гончара.

– Где? – спросил компаньон.

– На озере. Они купались.

– Никита плакал?

– Чего? – удивился сын гончара.

– Мальчик плакал? – покосился с лёгким недовольством в мою сторону компаньон.

– Нет, – сказал сын гончара. – Чего ему плакать. Наоборот. Если бы у меня был такой змей, я бы тоже радовался.

И это «тоже» больно кольнуло меня в самое сердце.

Мальчик мой. Что он такое с тобой делает, почему тебе хорошо без нас, так быть не должно, не должно быть так.

– О каком озере ты говоришь? – слава богу, хоть компаньон мой был деловит и напорист.

– Возле рощи ореховой.

– А кто там живёт?

– Болтун-спаситель.

– Кто? – спросил я невольно.

Можете обвинять меня в черствости. Но скажите, положа руку на сердце, – вы бы не удивились?

Ответа, однако, я не услышал. Точнее мне не дали его услышать.

– Пойдем, – потянул меня за собой компаньон. – Я знаю, где это.

Орехи оказались похожими на грецкие, а болтун-спаситель – на проповедника. Был он кряжистый, с окладистой бородой, и по крайней мере внешне на высокое звание болтуна-спасителя тянул вполне. Мы нашли его на берегу озера возле кучки орехов, которые он разламывал при помощи ножа.

– Да, поистине так, – сказал он, выслушав нас. – Зрел я очами своими мальчика и зрел змея. И говорил он со мной. И рёк мне змей долго и велеречиво…

– Что рёк? – спросил я. Торопливо спросил. Очень знать хотелось.

– Да ерунду всякую рёк, – убавил пафоса болтун-спаситель. – Похоже, он сомневался в чём-то. Очень, знаете ли, многоречивый змей попался.

– А ты просвети нас, – неторопливо сказал мой компаньон, умащиваясь на оранжевом бережку оранжевого озера. – Что за ерунда, куда пошёл, что делал.

– Да говорил, дорога начатая должна быть закончена, – с хрустом лопнул очередной орех. – Иначе это будет без толку – кому нужна дорога, которая никуда не привела? И если судьба даёт возможность сделать себя таким, каким ты хочешь быть, то надо не раздумывая за соломину эту хвататься, и тогда, может, спасешься и исполнишь то, для чего рождён был.

Ерундовина какая-то, подумал я. Но всё это лирика, а нам нужны факты.

– Когда это было?

– Вчера утром беседу эту вели мы. (Крак! еще один орех.) Ежели тебе сильно их увидеть надо, то может ещё и успеешь.

– Так разве они не ушли? – спросил я.

– Не должны, – сказал болтун-спаситель. – Он сказал, что им тут надо побыть, чтобы впитать в себя этот мир. Так, что ли… – и уже уверенно: – Да, что-то в этом роде. Такой вот бред.

Крак!

Бред ли, ой ли, подумал я.

– Пошли, – сказал я, глянув на компаньона.

– Многие в этом мире не доходили до цели, поелику недослушав до конца людей разумных и дороги не разузнав, к цели своей летели, думая, что летят точно, а сами, аки стрела, пущенная с небрежением, понапрасну силу тратили, – сказал проповедник внушительно.

Крак!

– А и в самом деле, – сказал компаньон, – куда нам пойти-то?

– В роще они, – сказал проповедник.

Мой компаньон тут же упруго вскочил, подошёл ко мне и протянул сложенные пригоршней ладони:

– Возьми.

Камушки.

Полупрозрачные. Оранжевые. Окатанные волной.

На вид совершенно обычные, похожие на округлые стекляшки. Таких под ногами у нас – целый берег.

– Возьми, – сказал болтун-спаситель.

– Зачем мне это? – спросил я.

– Не отказывайся от того, что судьба посылает. Грех!

– Давай, давай, – сказал мой компаньон, ссыпая камушки в карман моего халата. – Здесь это пыль под ногами, а в других местах – кто знает… Выбросить всегда успеешь.

Да хрен с вами! подумал я, привязались с этими камешками… Есть дела поважнее.

– Где эта роща?

– Они были здесь.

Компаньон мой исследовал полянку. Остатки костра – компаньон сел на корточки и сильно дунул на подернувшиеся пеплом угли. Пепел закружился, срываясь с угольев, и те зардели последним светом умирающего огня.

– Ещё теплый.

Я смотрел на него – надежда была только на него, следопыт-то из меня тот еще. До сих пор как-то удачно всё складывалось: и было кому подсказать, и ясно было, что делать. А что теперь? – я совершенно не представлял.

Компаньон осмотрел траву вокруг кострища.

– Картошку пекли, – это он поднял и зачем-то понюхал пригорелые кожурки. Прошелся по поляне, постепенно удаляясь от кострища по спирали.