Цокто Жигмытов: Хроники Земли Простой

Любая история начинается с обстоятельств, которые можно назвать яркими лишь с некоторой натяжкой. Один лишь господь бог может себе позволить начинать историю с чего-нибудь по-настоящему эффектного. Взять хотя бы Большой взрыв. Мы же такими возможностями не располагаем, и хроники наши начинаются намного скромнее.

Впрочем, это мы так лихо заявили — начинаются; здесь, на самом деле, тоже не без сложностей. Что считать началом истории? Какое событие стало тем камешком, который вызвал лавину? Где раздался тот самый хлопок стартового пистолета, после которого все герои припустили по дистанции, кто рысью, кто трусцой, а кто так вообще — кряхтя и спотыкаясь на каждом шагу… Впрочем, законы истории таковы, что вполне дозволяют поспешать не спеша, ибо не каждому герою надо быть первым на финише. Многим из них вполне достаточно в нужный миг оказаться в нужном месте, а уж как они туда доберутся — на белом коне, бряцая доспехом, или же принесут его туда без сознания и пьяного — это неважно.

Но всё-таки с чего начать? Может быть, с юноши, тайком покидающего родительский дом, и устремляющегося в большой мир? Или с описания гномьих владений, где в блистающих подземных чертогах принимаются решения, которым суждено изменить жизнь всего Возлеморья?

Или всё-таки, бог с ним, с пророчества?

Например, такого.

"…в час, когда известные державы окажутся на краю безвестности, когда действенные умения окажутся недейственны, когда сильнейшая сила окажется бессильна, а геройских деяний героев будет мало — явится тот, кто заявит о праве своём. И тогда в пламени войны старое переплавится в новое, и истинный герой станет Королём всего Возлеморья.

Но лишь тот сможет предъявить свои права на этот титул, кто свершит четыре поступка, которые суть следующее.

Поступок Первый есть убийство твари, страшней которой нет в этих землях.

Поступок Второй есть взошествие на трон короля нелюди.

Поступок Третий есть добыча звезды Востока.

И, наконец, Поступок Четвертый есть…."

Здесь человек, читавший свиток, печально вздохнул и чтение прекратил.

— Бред всё-таки все эти пророчества, — пробормотал он. Затем вынул кисет, машинально оторвал от свитка полоску, насыпал на неё табаку и свернул самокрутку. Прикурил от свечки и с наслаждением затянулся.

Прошло без малого сто лет, прежде чем последствия этого, прямо скажем, неблаговидного поступка сказались на судьбах многих людей. Примечательно, что ни человек, куривший самокрутку, ни люди, в чьи судьбы этот самый любитель самокруток вмешался, друг друга не знали и знать не могли…

Впрочем, нет, нет и нет!

Решено. Начнём с живописной картины.

Итак, май, ночь, костёр.

Поехали!

в которой встречаются маг и ученик лекаря, чтобы остаться вместе, отбить нападение и отправиться в замок Бленд; кроме того, глава содержит большое количество пояснений, описание геополитической обстановки и прочую информацию, совершенно необходимую для правильного восприятия этого дивного художественного полотна

Над Землёй Простой царила ночь.

Такое начало очень многими почитается за простое, но очень эффектное. В самом деле, не так уж и много в мире вещей, способных сравниться с майской ночью. В Земле же Простой майская ночь особенно хороша.

Крупные звёзды, сверкающими россыпями раскиданные по чёрному бархату неба.

Свежий ветерок, напоенный ароматом трав, лесов, полей и рек.

И тишина, разлитая над миром.

Картина, безусловно, нуждающаяся в благодарном зрителе. И на наше с вами счастье, таковой у нас имелся.

На лесной поляне горел костёр. У костра сидел человек, с выражением лица сосредоточенным и серьёзным. У людей, наблюдающих за пламенем костра, подобное выражение лица встречается часто. Отчего так, объяснить, честно, не берёмся. Судя по массивному медальону, исполненному из серебра в форме песочных часов, висящему на довольно толстой и опять же серебряной цепи на груди этого человека, ночь у костра коротал маг клана Вентаны, пребывающий в академическом отпуске с целью повышения квалификации.

На этом описательную часть повествования мы вынуждены закончить, и приступить к действию.

Кусты с треском раздвинулись, и из оных вывалился изрядно исцарапанный юноша, обутый в башмаки с золочёными пряжками. Авторы не случайно заостряют внимание читателя именно на этой детали, ибо более ничего на юноше не было.