Ирина Кикина - Боги как боги

– Но и это не всё. После стольких мук и терзаний, после кропотливого изучения и воссоздания, после парения наравне с величайшими мастерами, нужно готовиться к безвестности и пренебрежению со стороны общества. Нужно смириться, что помнить будут не тебя, а автора. Что никто и никогда не будет благоговейно восхищаться твоей работой, все будут хвалить оригинал. Максимум, скажут, что он передан очень верно.

Старик замолчал на минуту, то ли задумавшись, то ли переводя дыхание, то ли сдерживая набежавшую слезу.

– А самое страшное то, что копия всегда чуть хуже оригинала. Хоть на волосок, хоть на микроскопическую песчинку, но хуже. И этого никак не изменить. Это закон копий.

Он удручённо опустил взгляд, будто рассматривая свои расшитые черевички с крадущимися среди снежного пейзажа тиграми.

– А сколько времени уходит на создание копии? – тихонько поинтересовался мальчик.

– Не меньше, чем на оригинал, – отрезал старик. – Но если потом закажут ещё одну копию, то бывает, что получается чуточку быстрее.

Обнадёжил.

– А можно ли сделать несколько копий сразу?

Отрок тут же понял, что дал маху. Копиист рассвирепел. Тигры зарычали, журавли воинственно заклекотали, растопырив перья. Яблоня осыпалась вся и разом. Вплоть до листьев.

– Бестолковый, бесталанный, бесцеремонный глупец! Как только грязные губы твои дерзают произносить такое святотатство? Только что я говорил о законе копий! Сделай несколько сразу, и отличия от оригинала будут заметны даже безмозглому обывателю вроде тебя! И тогда это будут не копии, а дешёвка, ни на что не годная подделка! Убирайся с глаз моих, позор своих родителей, и не смей возвращаться!

Мальчик помчался с холма со всех своих босых ног, почти чувствуя, как полупрозрачный журавль, покинувший шёлковую гладь халата, пытается острым клювом продолбить ему бритую макушку. Забившись в узкую щель меж каменных глыб, отрок в оранжевых одеждах помахал руками перед лицом, развеивая морок. Выдохнул, унял колотящееся сердце. Всё-таки личина иногда накладывает отпечаток на манеру поведения. Надо в следующий раз внимательнее быть, держать её в узде. Парнишка дёрнул себя за ухо.

И через мгновение из щели вышел худющий молодой бог с ярко-рыжими волосами. Отряхнулся, посмотрел на вершину холма, где под облысевшей яблоней лютовал задетый за живое копиист. Ничего, пусть побесится. Творческим личностям это только на пользу.

Тратить на копию столько же времени, сколько на оригинал, глупо. Делать только одну копию глупо. Этот болтливый зануда живёт в собственном затхлом мирке, в хрустальной капсуле, и не удосуживается выглянуть наружу. Либо выглядывает раз от раза, но из-за косности своей не видит, что реалии изменились. Ну и сатир плешивый с ним. Наверняка кто-то из его учеников не столь щепетилен.

Довольно насвистывая, рыжий сорвал травинку и зашагал к унылым лачугам, где жили подмастерья. Скромность, самоуничижение и аскетизм считались в их кругах добродетелью. Молодой трикстер лукаво хмыкнул, дёрнул себя за ухо и превратился в иссушённого старика в шёлковом халате с журавлями.

Устроим простачкам маленький экзамен-допрос. Не зря ведь говорят: нигде так не учишься, как на экзамене.

Дневник пропавшего вестника

Записывать надо было, позабывал много. Место уникальное.

Думал, я зрелый бог, аттракционы перерос. Ха!

Главное, своя душа – потёмки. Оказалось, экстрим, перевоплощения, смерть – это моё! Сам себя удивил.

Наверно, у наших переполох. Где же вестник? Вернусь нескоро! Большой уже, вправе решать, где и как жить.

***

Самое смешное – время. Его здесь считают. Минуточки, секундочки, часочки, денёчки. Понятно: живут-то – тьфу!

А ещё деньги. Бесполезные кусочки материи. Не то что у нас. У нас эмоции сам производишь, сам в дело пускаешь. Из них облака взбиваются. Мебель там, стройматериалы. А тут деньги – бумажки да кругляшки. Есть их тоже нельзя.

Боль. Если ты бог, надо испытать хоть раз.

Смерть. Ну это супер! Хоть миллион раз умри, а ещё хочется. Пойду, кстати, с парашютом прыгну. Вдруг не раскроется?

***

Парашют – ничего особенного. А вот неправильно сложенный парашют – уже кое-что.

***

Побыл бомжом до самой смерти. Вонь, зуд, грязь. Унижение, саморазрушение, палёная водка. После стерильных небес очень ново и свежо. Пьяные драки – тоже потешно.

***

Кактус. Прекрасное, вдумчивое, степенное существо. Мелкие частички всего, что меня окружает, так мягко оседают на иглах. Впитываю излучение монитора и балдею.