Стася Лизкина - Серый волк и компания. Волшебные истории

Но теперь я уже знал всё. Грампл появился сюда, призванный звуками грампластинки. Черные диски обладали над грамплами странной властью. Звуки музыки, тишина и упоенный музыкой слушатель, призывали грамплов и они ничего не могли противопоставить этому зову. Они приходили, послушные ему и потихоньку истончались в нашем мире, полном странных звуков.

Этот грампл очень хотел жить и мы договорились. Я дал ему пристанище, а он мне свою музыку. Это было непросто. Иногда я целыми днями не видел лиц и предметов, только слышал звуки. Но я привык. И грампл внутри меня тоже привык.

Ммммузыка.

Музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория.

У меня была и своя жизнь, конечно. Я даже женился на замечательной женщине. Правда, к тому времени я не видел лиц, но в ее движениях была удивительная музыка и гармония. С дедушкой мы подружились, он учил меня и передал мне свою коллекцию пластинок. Иногда мы с грамплом слушаем их.

Собственное тяжелое дыхание двойным эхом отдавалось в ушах, в боку кололо, глаза заливал пот и вытереть его не было никакой возможности из-за проклятой маски. Человек, бежавший впереди, с ужасом оглянулся.

– Я не делал этого, – завопил он, прыгая с одной крыши на другую. Черепица при этом загрохотала почти угрожающе.

– Ох, не навернуться бы, – мелькнула мысль. Зорро прыгнул следом. Кое-как удержался на ногах, бросился дальше, но узкий конек крыши вынудил его чуть сбросить скорость. Он ухватился за печную трубу, обогнул ее и увидел, что беглец уже съезжает с крыши вниз.

– Стой! – хрипло крикнул Зорро. – Я хочу просто поговорить! Ты же разобьешься! Жизнь дороже драгоценностей!

Но тот лишь сильней оттолкнулся руками и полетел с края крыши.

Зорро показалось, что он сам падает и разбивается.

– Мне не стоило это всё начинать, – прошептал он и наконец-то вытер холодный пот со лба.

Наутро их Величество Арчибальдиус Зонтаклюс Пятнадцатый, скорбно поджав губы, разглядывали гигантскую копну сена, кем-то разворошенную и разбросанную по двору.

– Безобразие, – наконец изволили высказаться их Величество. – Мало того что из нашей Королевской Сокровищницы пропала шкатулка с фамильными драгоценностями, так теперь еще и этот возмутительный бардак! Бардак везде и всюду!

Королевская трость звонко ударила по брусчатке двора.

– По замку в ночи с воплями носятся старший конюх и непонятная личность в маске, потом конюх исчезает и по Королевству ходят сплетни, что это он сбежал с нашими драгоценностями. И что теперь скажут соседи? – Арчибальдиус сдвинул корону на макушку, поскреб намечающуюся лысину, перевел взгляд на придворных и вздохнул.

– Приберите тут всё, – и тростью указал на сено. – Сгребите обратно в кучу к стене. Могли бы и сами догадаться, а не ждать меня.

Арчибальдиус снова вздохнул и прошел в Королевский Сад.

– Как ты, доченька? – ласково обратился он к принцессе Элис, которая сидела на скамейке возле старого пруда и задумчиво разглядывала зеленую воду.

– Ах, батюшка, – принцесса порывисто обернулась. – Я всё думаю, неужели это начало конца нашего Королевства? Мое приданое пропало. Замок ветшает. Казна пуста. Старший конюх исчез и говорят, что это он сбежал с драгоценностями. Но ведь здесь остались его жена, Добрая Анна, и двое их дочерей! Он бы не бросил их, я знаю!

– Не переживай, доченька! – Арчибальдиус сел рядом и приобнял Элис за плечи, с неудовольствием покосившись на облупленную спинку скамейки. – Мы обязательно что-нибудь придумаем! Найдем и вора и твое приданое!

Но Элис уже не слушала его.

– Ой, папочка, мне надо идти! Я совсем забыла про урок испанского. Диего ждет меня.

Король проводил ее взглядом. В начале мощенной серым кирпичом дорожки уже стоял высокий, чуть сутулый, молодой человек, который поклонился и ему и принцессе Элис. Принцессе досталась еще и сдержанная улыбка, которая, впрочем, очень шла юноше.

– Иди, иди, – проворчал Арчибальдиус ей вслед, но тоже улыбнулся.

Следующие ночи было тихо, никто не носился по крышам старого замка и не разбрасывал сено по двору. Король целыми днями сидел в тронной зале. Размышлял. Изредка он выходил пройтись, наведывался на конюшню, вздыхал. Зашел к Доброй Анне, конюховой жене, спросил:

– Да что же это, Анна?

Анна лишь вздохнула, да принялась вытирать глаза уголком фартука.

– Ну, ну, не переживай, – погладил ее по голове Арчибальдиус и поспешил уйти. Женских слез он не любил