Яблочкова Наталья - Муж номер семь

Прогулка по продуваемой ветрами набережной должна была помочь мне с упорядочиванием мыслительного процесса. Вдохнула полной грудью пахнущий влажностью, свежий воздух и сделала несколько шагов по набережной, отключаясь от загадочной сегодня для меня реальности. Боль в ступне и толчок в предплечье вернули меня на землю.

— О, Боги, — молодой мужчина, закусив губу, в отчаянии смотрел на меня, явно потеряв возможность связно мыслить, от меня заразился, наверное. — Приношу свои глубочайшие извинения. Мне нет прощения. Я так торопился, что не рассчитал траекторию своего движения. Вы не пострадали, милая дама?

— Пострадала, — прошипела в ответ, мне можно и не отвечать высокопарными фразами истинно воспитанной госпожи из высшего света. Черной вдове можно все и свет мне спускает эту экстравагантность. Что возьмешь с сумасшедшей, рядом с которой мужики мрут как мухи? — Вы отдавили мне ногу и поставили синяк.

— И снова приношу свои глубочайшие извинения. Я был неоправданно невнимателен. Чем я могу искупить свою оплошность? — голос моего визави дрожал от раскаяния, а я кипела от желания стукнуть неуклюжего медведя чем-нибудь по голове.

— Расстоянием. Между вами и мной. И как можно большим, — очень невежливо ответила я и развернулась, собираясь продолжить свою прогулку.

— Я понимаю, я заслужил такое обращение, — пай мальчик нагнал меня в два счета и пристроился рядом. — Но как истинно воспитанный человек, не могу не предложить вам помощь и в очередной раз извинения.

— Вы извинены, — вредно сказала я, продолжая выкаблучиваться на ровном месте. И что это на меня нашло? Не с той ноги явно с утра встала. И я даже точно знаю не с какой. — Я могу продолжить прогулку? В одиночестве. И да, я прекрасно поняла намек на мою невоспитанность. Уличное воспитание, есть уличное воспитание, — мне нравилось наблюдать за тем, как на смену маске благовоспитанного и выдержанного молодого человека приходит выражение шока. — Драки, ругань, побои, вечно пьяные родители. Такие вот дела, — печально закончила я.

Непривычные к моему чувству юмора люди пугаются, когда начинаю шутить. Ведь делаю это всегда с серьезной миной, такой что и близкие мне люди не всегда догадываются шучу я или нет. А уж мужчин вообще предпочитаю сразу отпугивать. Раз и навсегда. Не хватало мне потом в очередной раз испытывать муки совести из-за трупа в постели. Или не в постели. Это как очередному кандидату в покойники повезет. Помнится шестой мой муженек сломал себе шею на охоте. Лошадь понесла. И прекрасный наездник, славный тем, что самых горячих и непокорных коней объезжает на раз, не удержался в седле. Не находись я в это время у родителей, и не произойди это на глазах у кучи приглашенных муженьком гостей, точно бы сказали, что это я собственноручно его из седла выпихнула. Знаю я о чем там за моей спиной весь свет шепчется, чай не дура и не глухая.

— Понимаю, — растерянно произнес мой новый знакомец, но, не отстал.

Сердце екнуло. Неужели очередной смертник? Из какой глуши он приехал, если не слышал обо мне. Внешность у меня приметная и сотни раз обсплеченная и обсужденная всеми кем только возможно. Меня даже мальчишки разносчики иной раз стороной обходят, не то что половозрелые особи мужского пола. Разве что какие провинциалы на что-то решаются, да и то, у них быстро пыл гаснет. Находятся добрые люди, что рассказывают обо мне все-все. Даже то, что я о себе не знаю. Не удивлюсь, если молва в курсе того, какого цвета панталоны на мне сегодня надеты.

Окинула взглядом потенциальный труп. На провинциала не похож. Одет со вкусом. Одежда у одного из лучших портных столицы пошита. Сидит как влитая. Плечи широченные. Лицо смазливое… Э… Мужественно-красивое. Шляпа не скрывает челку пшеничного цвета. Глаза серьезные. Серые. Ох и неплохой же экземпляр. Тем более что имею я слабость к блондинам. Но, мне даже думать о таком не стоит. Поэтому следует действовать быстро, пока мужчина не успел прийти в себя.

— У меня есть дела, — махнула рукой на прощание и быстрым, неприличным галопом рванула к машине.

Вышколенный Леон услужливо открыл дверцу, я влетела в авто и рявкнула.

— К графине Талейн.

Мужчина, если и собирался меня догонять, уже ничего не успевал сделать. А я с непонятным мне сожалением вздохнула и предалась невеселым думам о судьбе своей нелегкой. В таком настроении ехать к графине самоубийство. Но отменять визит не стоит. Тогда Анна сама заявится в гости, чтобы проведать несчастную больную и выставить я ее смогу не раньше вечера.