Джеки Бонати - Королева диких трав

Кот, которого тоже привлекли пастилки – валерьянка явно была и там – стащил и сожрал одну, урча, а потом принялся ластиться к Якобу, выгибая спину и обвивая его руку хвостом, мурча громче и громче. Это побудило Якоба откровенничать дальше, а Айви замерла на пороге кладовой, слушая его исповедь и поначалу не понимая, с кем он говорит и при чем здесь кошки.

– Катрина у меня красавица, умница, готовит так, что язык проглотить можно, – Якоб аккуратно запустил пальцы в густую шерсть – это странным образом успокаивало. – А уж фигурка у нее, – он понизил голос. – Вот только я… едва подумаю о том, чтобы прикоснуться к ней, и внизу живота все скручивает, хоть волком вой. Да еще помочиться нормально не могу, – выдал он все, что скопилось на душе, да взял себе еще одну пастилку, что уж теперь.

Айви вздохнула и вышла из кладовки, тут же увидев разомлевшего кота, которому чесали пузо. Решив оставить разборки с ним на потом, она деликатно кашлянула.

– Я случайно услышала, что вас мучает, – улыбнулась она, коснувшись его руки и увидев, что пастилок он съел более, чем достаточно. – Еще какие-нибудь симптомы есть?

Догадавшись, что кот был не единственным его конфидентом, Якоб покраснел едва не до кончиков волос и с трудом удержался, чтобы позорно не сбежать.

Но в глазах Айви не было и намека на насмешку, лишь участие.

– Резь, когда в туалет хожу по-маленькому, – едва слышно признался он.

Мало по малу Айви вытянула из него все.

– Не переживайте, это лечится, – сказала она Якобу. – Я дам вам капли, будете пить на ночь. Пузырек маленький, ваша жена даже не догадается ни о чем. Идет?

Пораскинув, что терять ему нечего, и хуже вряд ли будет, Якоб кивнул.

– Идет. И что… все пройдет? – он не удержался от вопроса, а в носу едва не защипало от мысли, что все будет, как прежде. Все же приключившийся с ним недуг бил еще и по его мужскому самолюбию.

– Обещаю, будете как новенький, – улыбнулась Айви, отыскивая нужные настойки и смешивая для него капли. – По три капли перед сном и после завтрака. Увидите, что через неделю забудете, что страдали. И чай для Катрины, – она подвинула к нему флакон и бумажный пакет с тонизирующим чаем. – Если снова будет что-то беспокоить, не стесняйтесь заходить ко мне.

– Спасибо! – поблагодарил он и, расплатившись, забрал покупки.

А через три дня снова пришёл в лавку – румяный, смущённо улыбающийся.

– В общем, вот, это вам, – краснея, Якоб положил на прилавок небольшой красивый колокольчик. – Подарок. Я приметил, что у вашего язычок потерялся… Спасибо вам, – пробормотал он, погладил кота, которого Айви как только не отваживала, и торопливо ушёл.

Катрина пришла на следующее утро с корзинкой, полной чудесной ароматной выпечки.

– Спасибо! – прошептала она, краснея совсем, как её супруг накануне, и счастливо сияя глазами. – Это тебе, – она придвинула Айви корзинку.

Это Айви и нравилось в своей работе. Она делала людей чуточку счастливыми. Ее травы всегда работали, она делала свои сборы и чаи так, как ее учила мать. Простые слова, пожелания, это даже заговорами было трудно назвать. Но эффект был, и это ее радовало.

– На здоровье, – улыбнулась она, с благодарностью приняв и колокольчик, и корзинку. Правда от нее пришлось отгонять кота. И вообще тот за последние дни исключительно обнаглел и облюбовал ее лавку. Валерьянку и кошачью мяту пришлось спрятать. Буквально вчера она обнаружила пьяную тушку в мешке с кошачьей мятой, только потому, что тот испускал полные блаженства вопли. Трезветь коту пришлось на улице.

Но и прогоняться окончательно он явно не собирался.

Кот как раз валялся на лужайке, ловил лучики весеннего солнышка, когда мимо шёл бургомистр. А к вечеру на всех информационных столбах появилось распоряжение, что всех бездомных котов следует изловить и утопить.

– Что это за глупость пришла в голову господину бургомистру? – спросила Айви, когда его жена на следующий день снова зашла за чаем от запора. – Чем ему коты не угодили?

Она уже видела, что горожане вешали на котов бирки и ошейники, мол это их крысоловы на свободном выгуле, а вовсе не бездомные коты.

– Дорогая, иной раз даже мне не понятны резоны его поступков, – развела руками уже не молодая, но очень ухоженная женщина. – Вчера пришел домой и принялся браниться, мол, развелось бродячих котов. Ты своему тоже повесь ленточку какую-нибудь, – посоветовала она, уже привыкнув к пушистому наблюдателю на подоконнике.