Валентина Панина - Наречённый для ведьмы

Монах, держась рукой за горло, с силой пнул Светозара по рёбрам, второй тоже подключился, чтобы отомстить за свою челюсть. Монахи пинали его с двух сторон. Светозар, молча, переносил болезненные удары в живот и по рёбрам, он не хотел перед ними показывать свою слабость, только корчился от боли. Монахи решили, что послушнику преподали хороший урок и пока с него хватит, перестали его пинать. Светозар лежал, скрючившись, прижимая колени к животу.

– Отбегался, нехристь? – воскликнул монах, с опухшей челюстью, у ног которого лежал Светозар, пытаясь прийти в себя.

– Никишка! Неча с ним разговаривать! Прибить бы гада! – шёпотом возмущался монах, держась за горло.

Монахи прижали его к полу, выкрутили руки и обмотали их верёвками, потом связали ноги. Подняли, поставили на ноги и Петруха, держась левой рукой за горло, правой размахнувшись, ударил Светозара в лицо. Светозар отлетел к двери, ударившись головой о косяк, сполз на пол и остался лежать.

– Ты его не убил, случайно, Петруха?

– Да убил бы с радостью, но батюшка Алексий требовал привезти его живым! Да и правильно, пусть ответ держит за свои поступки.

– Он не шевелится! – Никишка подошёл и наклонился над Светозаром.

– Да, не переживай за него, он здоровый, как лось. Ничего ему не будет от одного удара.

– Собираемся, поехали в монастырь. – Никишка повернулся к мужчине, который всё это время с лучиной стоял в стороне, – спасибо за хлеб, соль, хозяин.

Светозар очнулся, оглядел комнату и снова закрыл глаза. Им овладело равнодушие к происходящему.

– Помощи ждать неоткуда, – думал Светозар, – если живым довезут в монастырь, то игумен вывернет руки, но заставит подписать дарственные бумаги на имение и земли, а потом сожжёт в назидание всем. Бажена жалко, не переживёт старик, помрёт с горя. Он единственный, кто у меня остался в этом горестном мире. Господи! И Ты это называешь справедливостью? Нашёл, кого наказывать! Сироту!

– Никишка! Давай переночуем, а утром отправимся в монастырь, порадуем батюшку Алексия, – сказал Петруха, снимая клобук и тяжело усаживаясь на лавку.

– Нет, надо прямо сейчас ехать! Завтра к вечеру будем в монастыре, – жёстко сказал его напарник.

– Теперь торопиться некуда, нехристь у нас в руках, – ответив Никишке, Петруха сел на лавку.

– Поедем сейчас! – жёстко сказал Никишка. – Я пойду, оседлаю коней, а ты тут присматривай за беглецом.

– Чё за ним присматривать, он связанный, никуда не денется, – Петруха, зевая, завалился на лавку и закрыл глаза.

Монах ушёл в конюшню. В избе наступила такая тишина, что слышно, как муха жужжит, летая в кругу света лучины над столом. Хозяева ушли в другую комнату. Светозар сидел в углу горницы, боясь пошевелиться, рёбра отзывались болью на каждое движение. Он задремал. Проснулся от того, что его пнули. Светозар открыл глаза, перед ним стоял Никишка.

– Хватит спать, вставай, поехали!

Светозар сам встать не мог. Монахи подхватили его, вынесли из избы, перекинули поперёк спины на Никишкиного жеребца и привязали к седлу. Только заехали под вековые деревья, сразу тьма непроглядная поглотила их. По тёмному лесу ехать быстро невозможно, небо закрыто тучами, луны не видно, Петруха недовольно ворчал.

– Могли бы и до утра остаться, ничего бы не случилось! А в темноте можно ненароком и глаз выколоть, какой ни то веткой.

– Хватит ныть! Сказано сегодня, значит сегодня!

Выехали на знакомую лесную дорогу, коней подбодрили кнутами и те побежали веселей. Монахи стремились как можно быстрее добраться до монастыря, чтобы погордиться своей удачей и увидеть казнь дерзкого богохульника. Светозар сначала смотрел на мелькающие в темноте копыта, потом у него закружилась голова, и он закрыл глаза. Сердце его наполняла горечь неудачи и осознание собственного бессилия. Видимо, ему судьбой уготована смерть в монастыре, либо от розог, либо на костре сожгут. Единственное, что он может сделать – это не просить прощения и не визжать от боли, чтобы не дать монахам насладиться своим превосходством, своей силой перед беззащитным и связанным послушником.

Через несколько часов изнурительной езды у Светозара разболелась голова. После удара об косяк, да долгой езды вниз головой его многострадальная голова готова была разорваться от резких болевых молний, но Светозар, молча, переносил все тяготы возвращения в монастырь, старался отвлечься от головной боли и думал о том, что попался в ловушку благодаря собственной глупости. На рассвете Никишка остановил коня, спешился и объявил привал. Светозара отвязали от лошади, посадили под деревом и дали попить воды. Светозар был голоден, но монахи еды ему не предложили, да ему и нельзя было есть, потому что дорога неблизкая, а висеть на лошади с полным желудком было бы тяжело. Он сидел, прислонившись головой к дереву и закрыв глаза. Головная боль немного отпустила, и Светозар прислушался к лесным звукам. Рассвет ещё не наступил, но темнота слегка посерела. Пока неслышно было весёлого щебета птиц, только ветерок шевелил верхушки деревьев, да шелестел листвой, пробегая по лесу. Светозар задремал. Ему приснилось, как на зеленом просторе, в окружении согретых солнцем холмов, среди разбросанных перелесков, в море разнотравья, под летней голубизной небес, среди медленно проплывающих облаков, летает душа с маминым лицом. Мама ласково улыбается и обещает ему, что всё у него будет хорошо. Ему хотелось, чтобы мама с ним осталась, но она, покачав головой, скрылась за облаком, и тут Светозар проснулся от пинка. Его снова погрузили на жеребца, привязали к седлу и поехали дальше.