Юлия Тимченко - Мачо. Чмо

– Есть хочу! – взмолился Александр. – Нет, не есть, жрать, хавать, что за дикий голод, блин. Дайте слона, я его оприходую, причем как физически, так и сексуально.

Вдруг раздался детский голосок:

– Папочка, мы есть хотим.

В голове у Александра застыл немой вопрос: папочка – это кто? Или это папочка для документов. Почему она хочет есть? Открыв глаза, он увидел, десятерых исхудалых детей, которые смотрели на него голодными умирающими глазами.

– Папа, нам плохо, дай покушать.

– Какой я вам папа! Идите лесом, дрыщи, – жестоко ответил Саша и пустился в бега.

– Папочка, не бросай нас. Папа!

Десять напуганных детишек преследовали обезумевшего от страха Александра. Он бежал так быстро, как должники от кредитов, но упал, упал от бессилия, голода и истощения. Голова кружилась в бешеном вальсе. Он понял, что влип, влип, как никогда. Это его новое испытание. Саша, конечно, был ослом, редким, но не глупым мудаком. Десять спиногрызов. И все говорили невпопад, рты у них просто не закрывались, и каждый что-то требовал, придавался истерике.

Александра разрывало от внутреннего негодования:

– Какого лешего, по теории этой курицы Анжелы, я должен помогать бабам, а не голодным детям Африки. Она начинает играть не по правилам и действует на нервы.

В этот момент в голове Александра раздаются тошнотворные звуки:

– Брынь, брынь. – Появляется Анжела с победным выражением и начинает испытывать Александра на музыкальную выносливость. – Ах, какая невезуха, абсолютно нету слуха, а кому какое дело, а мне бы дали, а я бы спела.

– Да прекрати ты уже, больная балалайка, – взмолился Саша. – Что ты здесь исполняешь злюка? Что ты устроила? Что это за десять негритят?

– Это твои детки, милый, – издевательски сообщила Анжела.

– Какие еще дети? Ты что мне лепишь бродяга, – злостно плевался словами Саша.

– Садись в машину времени, расскажу. Помнишь тех крепких парней, что подарили тебе незабываемый полет еще в начале нашего воспитательного марафона?

– Не напоминай, – Саша громко сглотнул.

– Так вот – это они, только подросли немного. Как воспитал, так они с тобой и обошлись.

– Да никого я не воспитывал.

– В том то и дело, сделать сделал – и гуляешь смело.

– Да никого я не делал!

– Ага, может, еще и ничего не делал! Или ты не знал, что после потрахунек бывают дети?

– Ой, только давай без уроков анатомии. Я застрахован от таких проблем. В детстве переболел свинкой, у меня не может быть детей. Поняла? Дура. Облом. Трахайся не хочу, и все без последствий. Так что прокол у тебя. Играешь не по правилам. Наша сделка разорвана. Салют, Анжела. Прощай, я свободен.

– Стоп, дорогой. Это в своей гнилой реальности ты свинка. А здесь работают совершенно другие правила. Любишь кататься, теперь вот и саночки повозишь. А судя по тому, сколько ты катаешься, это минимум, что ты мог накатать. Скажи спасибо, что их десять, могло быть и хуже. Ты даже не думаешь, что остается у брошенных девушек после тебя. А я покажу, ведь так не должно быть на свете, чтоб были потеряны дети. Дети и голод. Дети и борьба за выживание. Ты ведь не заботишься о судьбе своих возлюбленных. Потому что не возлюбленные они вовсе. В твоем стиле. На этот раз ты должен помочь девушке, которой уже нет в живых, как меня. Ты наклепал ей детей, а потом бросил их выживать в самый страшный голод. Она не выжила, но остались они, маленькие и напуганные, обездоленные, голодные детки, и, как любой матери, теперь ей нет покоя ни на том свете, ни на этом. Хочешь перейти в следующий тур? Ты должен спасти этих детей. Всех десятерых, чтобы никто не умер от холода и голода.

– Ну ладно, я пришлю им чек, делов-то.

Анжела разрывалась от смеха, чуть не катаясь по полу.

– Не помогут тебе, фраер, твои корочки. Ладно, так уж и быть, приоткрою занавес. Ты в Украине.

– Нет, нет, нет. Верни меня в Бразилию! В Африку, в чертов Бермудский треугольник. Только не в Украину.

– Правильно говорить, ні. Пане Олександре, щоб вам було більш зрозуміло. Зараз 1932 рік, дорогенький. Час голодоморів в Україні. Бажаю, ой ні, не бажаю гарного смаку. Не хай щастить.

– Нет, жалкая тварь. Вернись и забери меня отсюда. Да, признаю, попортил девочек. Но я никогда не морил своих любовниц голодом. Покупал им, мать их, афродизиаки, духи, украшения. Кормил в лучших ресторанах.

– С одной целью. А теперь попробуй что-то сделать бескорысно, не ради желания кого-то поиметь. А ради спасения своих детей.

– Да это не мои дети, идиотка. Глаза разуй, они темнокожие.