Ирина Зволинская - Звонок

«Сейчас отснимем репортаж, и я объясню Дезмонду, что мы пошутили», – с такими мыслями я садилась за стол.

– Камера, свет, – громко сказал Звезда.

– Дорогая мисс Уитлок, – улыбался на камеру Дезмонд, – вы покорили жюри конкурса и меня своей разноплановостью, – конечно, в коробках были работы всевозможных стилей.

Я только пробовала себя в живописи, и поэтому там были и графитовые наброски, и пастель, и портреты маслом.

Да там даже кубизм имелся.

Жуткая картинка вышла. Наверное, этот портрет был решающим перед тем, как отдать первое место мне.

Как увидели, вот прям сходу поняли – талант!

Камеру навели на меня:

– Благодарю вас, – дала я петуха.

– Уважаемые жители империи, – продолжил Император, – я хочу первым сообщить вам радостную новость, – о Боже, только не это, – мисс Джинджер Уитлок с первого взгляда покорила недоступного Гейбла. Камера выхватила заледеневшего Кларксона. Репортер выдавил улыбку.

– Через месяц в Резиденции состоится торжественное бракосочетание наших героев, – катастрофа.

Как теперь выпутаться из этого?

– Пончик такая особенная, – добил меня Кларксон.

И это сейчас смотрит папа, Эмма и вся Империя…

Мама, хорошо, что ты не дожила до этого дня!

Снова камера:

– Я так счастлива, – пропищала я.

Мы отсняли, наконец, ужин. К которому, к слову, никто не притронулся.

Как я буду выцарапывать у жениха триста золотых?

Я уже искренне считала деньги своими. Можно сказать, ощущала сладостный вкус богатства и теперь буквально видела, как Императоры, изображенные на заветных банкнотах, шлют мне воздушные поцелуи и прощально машут руками.

Пока думала о том, какие средства психического давления можно будет выдать за проявления страстной любви, немного задержалась у стола и открыла большую серебряную крышку. Посмотреть, что же там такое в тарелке.

Что-то очень маленькое, фигурно политое соусом и украшенное тремя листиками мяты.

Как там говорил великий президент с Терры? «Хочешь жить дольше, укороти свои трапезы»?

Так вот же он, секрет долгой жизни Императора! Прямо перед моими глазами.

Я настолько поразилась собственной мысли, что блестящая крышка выпала из моих рук и громко звякнула о мраморный пол.

– Пончик, опять проголодалась? – участливо поинтересовался Кларксон и сунул мне в рот невесть откуда, взявшуюся шоколадку, – молодец, – похвалил меня репортер, – от шоколада, говорят, умнеют!

«Поздно», – решила я и решительно пошла к выходу.

– Завтра утром жду вас во дворце, – бросил нам донельзя довольный Император, – хочу, чтобы вы составили мне компанию за завтраком.

Лесли, который в этот момент убирал оборудование в сумку, выпучил глаза.

И тут в мою дурную голову пришел закономерный вопрос: «А чего это он такой радостный да благосклонный?!»

Посмотрела на мистера Габи, тот быстро справился с собой и поклонился Дезмонду:

– Я всегда к вашим услугам, Ваше Величество, – подозрительно…

– И к услугам любимого брата Императора, – на грани слышимости ответил Повелитель.

Так это я не за себя страдаю?!

Никто не разобрал шепот Дезмонда, кроме меня. И когда за бывшим мужчиной моей мечты закрылась дверь, я набросилась на жениха:

– Это как понимать?! – где то я это уже слышала… схватила его за грудки, он не ожидал такой прыти от полутораметровой невесты и послушно замер.– Мистер Кларксон, вы мало того, что того, вы еще и родственников императора к разврату склоняете?! – я пылала праведным гневом.

Лесли, не сдерживаясь, хохотал, и смех его был каким-то истерическим.

– Мисс Уитлок, – Кларксон отодрал мои руки от уже изрядно помятой водолазки, – я предупреждал вас не шутить с Императором?

Кивнула, ну было дело.

– Предупреждал. Учитесь нести ответственность за свои слова, а я, – он широко улыбнулся, – женюсь на вас, прикрою от всего мира свои нездоровые наклонности, и с удовольствием заберу половину вашего выигрыша.

– Мошенник, – бросила я ему в спину,– так это был ваш план! – изобличала я лживую натуру репортера.

– Лесли, – обратился он к оператору, – если ты не займешь мисс Уитлок, я придушу её сам, – и он снова призывно помахал мне пятой точкой.

– Скушай конфету, – Лесли дал мне очередной леденец.

Лакрица. Терпеть не могу лакрицу, почти как Кларксона.

Но Кларксона всё-таки не люблю больше.

Мои сто пятьдесят золотых!

Кларксон сидел в машине и держался за голову. Луи бросал на меня гневные взгляды, но я сделала вид, что совершенно этого не замечаю.