Инна Бирюкова - Ветер перемен

Ещё немного промытарившись и вознеся себя в ранг великомучеников, я поняла, что если сейчас же не поем, то немедленно грохнусь с лошади и окочурюсь в дорожной пыли. Окочуриваться не хотелось. В пыли – особенно. Поэтому я натянула поводья, осаживая лошадь. С трудом спрыгнула на траву, блаженно размяла отбитый зад и решила, что перекусить можно и у дороги, в лес для этого углубляться совсем не обязательно. Спать «на природе» всё равно не рискну, а уже к вечеру… я так и этак покрутила карту… да, примерно к вечеру на моём пути покажется небольшая деревня – Мышковицы. Там и заночую. Я победно фыркнула. И кто сказал, что разбираться в картах сложно? Намного сложнее после бессонной ночи выдержать дневной переход, опять же в седле. И всё это, мягко говоря, с непривычки. Воображение в красках изобразило мне эту перспективу, и я всерьёз засомневалась в своих выживательных способностях. Поглощённая тяжкими думами, я не заметила, как стрескала всё, что собрала для меня Кара. А это означало, что ко всем возможным смертям прибавляется ещё и смерть от недоедания. Итого: шансы выжить упорно близятся к нулю.

Я вздохнула, спрятала карту и опять влезла на лошадь. Кобыла, целиком и полностью разделяя мои страдания, недовольно заржала.

– Ну-ну, не вредничай. Вот доберёмся до деревни и отдохнём по-людски, – потрепав её по холке, пообещала я.

Мы проехали много. И у меня, единожды возникнув, росло и крепло ощущение того, что я окончательно и бесповоротно заблудилась. Интересно, с чего бы это? Я старательно отогнала от себя дурные предчувствия. Мне и без них было о чём подумать. Вот уже часа два желудок костерил меня последними словами, напоминая, что побег побегом, а обед должен быть по расписанию. Столь важную трапезу я пропускать не привыкла. Впав в несколько шальное состояние, я начала размышлять о прекрасном. В данный момент для меня не было ничего прекраснее мягкой перины и горячей пищи. Вот, например, как хорошо было бы умять жареную курочку со свежей картошечкой…тарелки две…больших… Или грибочки в сметанной подливке, тоже хороши!.. А ещё лучше – сочная мягкая зайчатинка… Впрочем, сойдёт и вот этот упитанный волк, нагло преграждающий мне дорогу.

Хищник красноречиво облизнулся.

В первый момент, обворожённая великолепным мясным блюдом, я облизнулась не менее красноречиво. А потом до меня дошло.

Волк?

Боги Всевышние… Волк!!!

Лошадь соображала быстрее меня, а потому запаниковала первой. Она неистово заржала, забила копытом и даже попыталась встать на дыбы, что по отношению ко мне было сущей подлостью – я едва не вывалилась из седла. Но неожиданная встряска пошла на пользу – я пришла в себя и завизжала, проклиная попеременно то кобылу, то серого негодяя.

Волк долго и удивлённо нам внимал, слегка прижав уши, а потом демонстративно оскалился, вывалил наружу все свои запасы клыков и как-то странно тявкнул, вероятно, предлагая нам заткнуться.

Заткнуться я не пожелала и, подгоняя кобылу всеми известными мне выражениями, которых я и знать-то не должна была, пустила её в бешеный галоп. Пустить-то пустила, но, находясь в полуобморочном состоянии, даже и не подумала, что животиной нужно управлять. Кобыла несла меня по собственному усмотрению и, естественно, (о венец непроходимой глупости!) на полном скаку врубилась в кусты и углубилась дальше в лес. Деревья росли густо, и лошади пришлось замедлить бег. Но всё равно, уворачиваться от веток удавалось не всегда. За каких-то пару минут, я заработала напрочь исцарапанное лицо и руки, трижды прикушенный язык и многострадальный зад, потерявший чувствительность вообще. Поэтому, когда наконец особо толстая ветка всё-таки вышибла меня из седла и я, каким-то чудом не застряв в стременах, растянулась под ракитовым кустом (все герои умирают под ракитовым кустом. Во флоре я разбиралась слабо, но надеялась, что «мой» куст— не исключение), то с глупым подхихикиванием (наверное, нервы) принялась ощупывать себя на предмет полученного ущерба. Ущерб оказался минимальным. Моим ангелам-хранителям положено было молоко за вредность работы, которую они выполняли просто блестяще. Дыхание, застрявшее где-то в лёгких в момент удара, уже почти выровнялось. Несколько синяков, пара-тройка царапин. Всевышние, да я в рубашке родилась. Лошадь уже ускакала. Ну и чёрт с ней.

– Чтоб тебя волки сожрали! – пожелала я беглянке, с трудом села, потёрла отбитую спину и пообещала себе при случае пустить эту мерзавку на колбасу. Все мои немногочисленные пожитки ускакали вместе с ней.