Роберт Артур - Сатана и Сэм Шэй

Я слыхал, что после того как Сатана повстречал Сэма Шэя, грешить на Земле стали меньше. Не поручусь, однако утверждают, что производство этого товара значительно сократилось с того вечера, когда Сэм Шэй выиграл у дьявола три пари. Вот как это случилось.

Как вы понимаете, в жилах Сэма Шэя, отважного прохвоста, отчасти текла ирландская кровь, одолевавшая природу и воспитание янки. Широкоплечий детина шести футов росту, Сэм Шэй вечно ухмылялся и потряхивал темными кудрями. Глянув на его мышцы, трудно было поверить, что молодец этот в жизни ни разу не приложил рук к честному делу. Увы, Сэм с детства заделался игроком и еще мальчишкой играл в медяки и «чет-нечет» со своими приятелями; в итоге к тридцати годам он стал зарабатывать на жизнь исключительно игрой.

Не будем, однако, видеть в Сэме Шэе закоренелого игрока с каменным сердцем, который заключал пари, заранее не сомневаясь в исходе. Он бился об заклад, повинуясь не математическому расчету, но интуиции, и сам спор был для него не менее важен, чем победа. Если бы вы просто предложили Сэму эти деньги, он бы отказался… В таком заработке не было чести. Сэму требовалось заслужить деньги собственным умом, посему он иногда находил удовольствие и в проигранном пари.

Впрочем, к немалому прискорбию Сэма, избранница его сердца Шэннон Мэллой и слышать не хотела об азартных играх. Увы, покойный папаша Мэллой промотал на игры весь свой заработок, поэтому вдова воспитала в дочери стойкую неприязнь к тем молодым людям, что любят стук игральных костей и шелест карт или же считают приятной скороговорку пульса, когда кони делают последний поворот и выходят на финишную прямую.

В первые дни их знакомства Шэннон Мэллой, невысокая девушка с огоньком в глубине темных глаз, закрыла оные на порок Сэма, полагая, что ради любви к ней он вполне может изменить привычке. К тому же, Сэм ей обещал. Однако без пари он просто не мог жить, в отличие от пищи: ему ничего не стоило обойтись целый день без еды, но за двадцать лет солнце ни разу не село, не осветив прежде очередной заклад Сэма — пусть самый скромный, сделанный лишь для того, чтобы не потерять квалификации.

Поэтому Сэм Шэй нередко оказывался в опале, и Шэннон скорее со скорбью, чем с гневом укоряла его. И всякий раз Сэм обещал ей исправиться, в сердце своем осознавая неизбежность очередного падения. Естественно, пришел час, когда с глаз Шэннон спала пелена влюбленности, и девушка отчетливо поняла, что Сэм Шэй есть Сэм Шэй, и ничто его не изменит. Шэннон любила Сэма, однако убеждения ее были тверды, как адамант. Поэтому она вернула Сэму кольцо, принятое от него в ту пору, когда вера в обещания еще не успела растаять.

— Прости меня, Сэм, — сказала она на прощание в тот самый вечер, и эти слова погребальным звоном отдавались в ушах Сэма, когда он брел в сгущающихся сумерках через парк. — Прости, — сказала Шэннон, и ее голос дрогнул, — но сегодня я услыхала твое имя из уст знакомых. И они утверждали, что ты — прирожденный игрок, способный поспорить с самим Сатаной и три раза победить его. А раз так — я не могу выйти за тебя… при всех своих чувствах. Пока ты не переменишься.

И Сэм, понимавший, что отвратить его от игры способна лишь некая чудесная сила, покорно взял кольцо и отправился прочь, оглянувшись только раз. Бросив взгляд через плечо, он увидел Шэннон Мэллой — плачущую, но по-прежнему непреклонную, и безутешное сердце Сэма (стоит ли принимать всерьез такие пустячные слабости) не могло не восхититься девушкой.

Кольцо находилось в кармане, металлический кружок холодил пальцы. Нет, это не кольцо, а золотой нуль, подведший итог ухаживаниям за Шэннон Мэллой. В парке царил полумрак и какая-то странная тишина, словно бы предвещавшая нечто. Но погруженный в печальные думы, Сэм ровным счетом ничего не замечал.

Когда он поравнялся с древним дубом, тень, которую дерево отбрасывало на боковую дорожку, вдруг самым неожиданным образом обрела плотность, стала ростом с колокольню, а потом еще более сгустилась и преобразилась в невысокого мужчину, чья благородная седина как нельзя лучше соответствовала всему остальному в его облике.

Сей джентльмен, столь необычным образом преградивший дорогу Сэму, был облачен в достаточно скромное одеяние: плечи его прикрывала старомодная пелерина, на волосах покоилась мягкая темная шляпа. Он улыбнулся и дружелюбно произнес тоном, каким обращаются к старому другу после долгой разлуки: