Терри Пратчетт - Незримые Академики

– Должно быть по-другому! – сказала Гленда, и эта мысль эхом отозвалась в ее голове: «Должно быть по-другому». – Трев обязан выиграть, других вариантов просто нет.

И голос отозвался снова. Бывает ли эхо в голове? «Академики» ведь обречены на поражение, не так ли? Они проиграют, потому что Энди умеет нарушать правила».

Правила.

«Я и есть правила».

Гленда огляделась, но, не считая доктора и его стонущих – или, в случае Чудакулли, бранящихся – пациентов, поблизости не было никого, кроме Джульетты, которая наблюдала за игрой со своей обычной слабой улыбкой.

«Я и есть цель», – произнес тихий голос из ниоткуда.

– Ты слышала? – спросила Гленда.

– Че? – Джульетта обернулась, и Гленда увидела, что подруга плачет.

– Трев проиграет.

«Я и есть мяч».

На сей раз голос прозвучал из кармана, и Гленда вытащила старую жестянку.

Когда доктор Газон с ворчанием заспешил по полю к павшему Чарли (как выразился редактор «Таймс»), Гленда последовала за ним и столкнулась с мистером Шноббсом.

– Если вам дороги чашка чая и кусок пирога, мистер Шноббс, пните мяч ко мне. Вы меня точно заметите, потому что я буду вопить и вести себя как полная дура. Сделайте то, что я говорю, ясно?

«Сделай то, что она говорит, ясно?» – повторило эхо.

– И что вы сделаете? Бросите мяч обратно?

– Ну да, типа того, – ответила Гленда.

– И что толку?

– Мы выиграем матч. Помните правило номер двести два?

Она оставила мистера Шноббса ломать голову, а сама заспешила к миссис Уитлоу и группе поддержки, которую, впрочем, и саму сейчас стоило поддержать.

– Давайте устроим нашим парням шоу повеселее, – предложила она. – Согласна, Джульетта?

Джульетта, которая послушно следовала по пятам, ответила:

– Да, Гленда.

«Да, Гленда». Вот оно опять. Одна фраза, два голоса.

Миссис Уитлоу была не из тех, кто подчиняется приказам с Ночной Кухни, но Гленда склонилась к ней и шепнула:

– Специальная просьба аркканцлера.

Воскрешение Большого Парня Бартона оказалось задачей не из легких: сунуть ему два пальца в глотку нашлось еще меньше желающих, чем в случае с библиотекарем. А потому потребовалось немало времени на то, чтобы очистить его изнутри и привести в порядок снаружи.

Когда судья велел игрокам вернуться на места, подбежала запыхавшаяся Гленда и протянула ему листок бумаги.

– Это что?

– Правила, сэр. Видите, одно из них я обвела.

Он посмотрел на листок и небрежно заметил:

– По-моему, чушь какая-то.

– Нет, сэр, если прочитать вдумчиво. Это правила, сэр.

Аркканцлер Генри пожал плечами и сунул листок в карман.

Слугобраз Шноббс мельком взглянул на Гленду, которая смотрелась по-бунтарски неуместно среди группы поддержки. Было хорошо известно, что она щедра к друзьям и лучше всех в университете умеет заваривать чай. Речь шла не о футболе, а о горячей чашке чая и, возможно, пончике. Поэтому Шноббс склонился к Натту.

– Гленда велела вспомнить правило двести два.

Натт просиял.

– Отличная идея. Ну, разумеется. Она просила вас выбить мяч с поля?

– Точно. Мы что, собираемся сжульничать? – уточнил Шноббс.

– Нет, мы собираемся придерживаться правил. Порой это лучше, чем жульничать.

Шноббсу выпала подходящая возможность, когда Боров сделал на диво неудачный пас. Кажется, он стоял близко, когда Гленда разговаривала со слугобразом? И, кажется, он сказал: «Давай, парень»? Да, похоже на то. Шноббс пинком отправил мяч прямо к девушкам, и Гленда перехватила его и засунула под юбку миссис Уитлоу.

– Вы ничего не видели, девочки, вы ничего не видели, и никого не слушайте, ясно?

Под крики и свист толпы она вытащила из сумочки жестянку и воздела ее в воздух.

– Мяч утерян! Замена! – прокричала Гленда и бросила жестянку слугобразу Шноббсу, который немедленно сделал пас Натту. Прежде чем кто-нибудь успел шевельнуться, жестянка с тихим «бом» приземлилась на мысок башмака Трева…

Редактор «Таймс» писал:

«Нас заверили, что в день матча волшебство использоваться не будет, и не мое дело спорить с почтенными представителями Незримого Университета. Ваш корреспондент может лишь сказать, что Тревор Навроде послал «мяч», вопреки всем ожиданиям, к воротам «Академиков», где он стоял, явственно ожидая атаки разъяренных «Юнайтед». То, что за этим последовало, – по мнению вашего корреспондента, не просто гол, а кара и возмездие. Этот гол во второй раз вписал имя Навроде в анналы футбольной истории, потому что Тревор, знаменитый сын знаменитого отца, размазал «Юнайтед», вытер ими пол, а потом повторил на бис. Он бежал. Уворачивался. Иногда делал пас точнехонько в сторону защитника «Юнайтед», который внезапно обнаруживал, что мяч летит совсем в другую сторону – именно туда, где, как по заказу, находился Навроде. Он дразнил противников. Играл с ними. Заставлял их сталкиваться, когда они одновременно бросались к мячу, который необъяснимым образом оказывался не там, где они ожидали. И какое же облегчение испытали наиболее стойкие игроки «Юнайтед», когда Навроде наконец сжалился и перебросил мяч через голову запасного вратаря, Микки Пулфорда (из «Бродяг с Огромной улицы»), прямо в сетку, где он описал круг и вернулся точнехонько к ногам Навроде. Тишина…»