Софи Кинселла - Шопоголик спешит на помощь

– Конечно! – восклицает он. – Она преподает в нашем центре. Сейчас ее нет, но она вот-вот вернется. А пока можете поговорить с одним из наших духовных наставников. Вам туда, – показывает он за бисерный занавес. – Пройдете через зал отдыха и увидите дверь в Центр самосознания.

– Ясно. Обязательно загляну. Спасибо.

Сет уходит, а я украдкой озираюсь. Мама, Минни и Дженис любуются выставкой «ловцов сна». Сьюз разговаривает с женщиной за стойкой администратора. Дэнни давным-давно ушел в спа-центр за дамой в белоснежной униформе.

Пожалуй, я могу немного форсировать события и сама повидаться с Ребеккой. Наедине. Только я и она. Я встаю, но ноги подкашиваются от страха. Приходится мысленно на себя прикрикнуть. Было бы из-за чего нервничать. Я просто повидаюсь со старой папиной знакомой. Делов-то.

Бусинки занавеса музыкально звякают друг о друга. Я оказываюсь в просторном зале, уставленном мягкими креслами и диванами, на которых то тут, то там примостились люди с книжками и газетами. Повсюду стоят пальмы в горшках, в потолке – большое круглое окно, на стене висит табличка: «Центр самосознания». Я шагаю к ней – и вдруг замечаю пару ботинок, торчащих из плетеного кресла. Потертые замшевые мокасины кажутся на удивление знакомыми… как и локоть, выглядывающий из-за высокой спинки. Ну просто невероятно знакомый локоть, только чуть более загорелый, чем обычно.

– Папа? – против воли вырывается у меня. – Это ты?

Локоть дергается и исчезает, ноги приходят в движение, и кресло с тихим скрипом отъезжает по терракотовой плитке. Одна секунда – и передо мной стоит папа. Живой.

– Папа?!

– Бекки, дочка!.. – Он потрясен не меньше моего. – Но как… какого черта? Кто тебе сказал, что я здесь?

– Никто! Мы сами тебя нашли. Папа, ты хоть представляешь!.. – В голове столько мыслей, что я не могу связно их выразить. – Ты хоть понимаешь?..

Папа обреченно жмурится.

– Бекки, я велел тебе ехать домой…

– Ты что, не знал, как мы за тебя волновались? – срываюсь я на крик. – Мы все извелись!

Меня кипящей лавой захлестывают десятки эмоций: это и облегчение, и счастье, и злость, и желание орать во все горло… По лицу градом катятся слезы, а я даже не понимаю, с чего бы.

– Ты ведь пропал, – чуть дыша, выговариваю я. – Ты нас бросил.

– Ох, Бекки. – Он распахивает объятья. – Иди ко мне, девочка моя.

– Нет уж! – Я яростно мотаю головой. – Ты не можешь просто взять и… Ты хоть представляешь, что с мамой творится? Мама! – кричу я. – Ма-а-ама!

Бисерный занавес с грохотом раздвигается, и в зал влетают мама, Дженис и Минни.

– ГРЭХЕМ?!

В жизни не слышала такого визга. Мамин голос – все равно что паровозный гудок. Мы вздрагиваем, вокруг скрипят стулья, и в нашу сторону поворачивается с десяток любопытных лиц.

Мама подходит ближе, сверкая глазами и раздувая ноздри.

– Где ты БЫЛ?!

– Джейн… Джейн, успокойся, я же сказал, что у меня есть дело…

– Дело, значит? Я думала, ты УМЕР! – Она всхлипывает и содрогается всем телом, и папа поспешно ее обнимает.

– Ну же, Джейн… Не переживай, все хорошо.

– Как это «не переживай»?! – Мама разъяренной коброй вскидывает голову. – Я твоя ЖЕНА!

Она дает отцу звонкую пощечину.

О боже. Мама никогда не поднимала на папу руку. Я потрясенно застываю на месте. Минни, к счастью, играет с занавеской и потому не видит ничего вокруг.

– Не вздумай больше исчезать! – Мама, что было сил вцепляясь в папу, громко рыдает. – Я думала, что стала вдовой!

– Правда думала, – подтверждает Дженис. – Она проверяла страховой полис.

– Вдовой? – Папа недоверчиво фыркает.

– Не вздумай надо мной смеяться, Грэхем Блумвуд! – Кажется, мама вот-вот даст ему еще одну пощечину. – НЕ СМЕЙ!

– Идем, милая. Бабуле с дедушкой надо… э-э… поговорить.

Я хватаю Минни за руку и проскакиваю сквозь занавес. Следом за мной бежит Дженис.

– Что такое? – Сьюз отворачивается от стойки регистрации. – Твоя мама кричала? Что, опять кто-то неправильно произнес «латте»?

(Однажды мы со Сьюз и мамой заглянули в один ресторан, и мама жутко разругалась с официантом, который, по ее мнению, неправильно поставил ударение в слове «латте». Сьюз частенько припоминает тот случай.)

– Нет, – бормочу я почти в истерике. – Сьюз, ты не поверишь…

Я немного успокаиваюсь лишь после двух порций «Аризона бриз» (джин, клюквенный сок и грейпфрут – вкуснятина). Бог знает, сколько выпивки понадобится маме. Папа здесь. Нашелся. Мы такое пережили – а он, видите ли, почитывает газетку в кресле!