Стефан Кларк - Боже, спаси Америку! Наблюдая за американцами

Тайлер лишь покачал головой и записал.

– И последний вопрос, обещаю, – сказал он. – Как вы оцениваете американскую внешнюю политику?

Увидев ужас, отразившийся на моем лице, он кивнул. О да, это была бомба.

– Как и все британцы, я очень благодарен американцам за то, что они вступили во Вторую мировую войну и помогли нам освободить Европу, – отчеканил я. «А моя бабушка говорит им спасибо за шелковые чулки», – ну, это я уже добавил про себя.

Тайлер пожал плечами и отослал мой ответ по горячей линии в Пентагон или куда там еще, не знаю.

– Что ж, пожалуй, и все, – сказал он. – Если вашу кандидатуру одобрят, я с вами свяжусь. Или кто-то вместо меня. Видимо, и это попадает под аутсорсинг. Ха!

Я засмеялся, пожал ему руку и поспешил к двери, чтобы он не успел заразить меня своим маниакально-депрессивным юмором. К тому же пора было возвращать себе брюки.

– Вдохнови эту атмосфэр!

Мой американский друг Джейк страдал от… как бы поточнее выразиться… уникального лингвистического состояния, которое выражалось в том, что он не мог говорить ни на одном языке.

Хотя не совсем так. На самом деле он говорил на двух языках – французском и английском – одновременно, так что желательно было иметь вмонтированную в голову стереосистему прослушивания, чтобы разобрать, что именно он говорит. Хуже того, зачастую он произносил французские слова с американским акцентом и наоборот.

К счастью, я довольно прилично знал французский и понимал, что, употребляя слово «вдохнови», он на самом деле имеет в виду «вдохни».

На лице Джейка засияла счастливая улыбка, когда он сделал глубокий вдох, набирая полную грудь воздуха. Я говорю про воздух, хотя сырости и дыма в нем было куда больше, чем молекул кислорода.

Часы показывали десять вечера. Я позвонил Джейку, как только вернулся в Париж, и он пригласил меня к себе на крышу. Иногда мы поднимались туда, чтобы отвлечься от суетного мира и поболтать ни о чем, не без бутылки, конечно. Если не шел дождь и не подмораживало, передвигаться по относительно плоской крыше было довольно безопасно. Главное, не приближаться к коньку, откуда можно было запросто рухнуть вниз с высоты шестого этажа.

Я сидел на омерзительно холодной металлической кровле, прижимаясь спиной к теплой трубе дымохода. Это было популярное место посиделок. Труба была усеяна ожогами от затушенных сигарет и окаменевшей жвачкой, а штукатурка разрисована граффити в виде ухмыляющейся кошки – видимо, кто-то хотел привнести в это место домашнего уюта.

Такую популярность нетрудно объяснить. С того места, где я сидел, открывался потрясающий вид на беспорядочную мозаику парижских крыш. Жилые дома, которые с улицы смотрелись серыми и одинаковыми, демонстрировали свою индивидуальность на уровне горизонта, хвастаясь причудливыми скатами, световыми люками и противозаконными террасами. В одном из зданий жильцы верхних этажей соорудили на крыше лужайку из искусственного газона с пальмой. Два пластиковых шезлонга были обращены к западу, чтобы ловить закат.

Солнце давно зашло, но зато вдалеке заискрилась Эйфелева башня, как будто миллиарды сексуально возбужденных светлячков разом вспорхнули с ее шпиля. В начале каждого часа, от заката и до часа ночи, иллюминация башни исполняла пятиминутный танец диско, и тот фейерверк, который я сейчас наблюдал, мог бы заставить даже самых искушенных и пресыщенных пиротехников воскликнуть: «Вау!»

Впрочем, Джейк не проявлял никакого интереса к чудесам французских осветительных технологий. Он обнимал блестящую металлическую трубу, которая выходила на крышу из внутреннего дворика здания. Это была выхлопная труба системы кондиционирования café , расположенного на первом этаже.

– Вдохнови это, – повторил он, приподнимаясь на цыпочках, чтобы подобраться носом как можно ближе к выходному отверстию в форме грибной шляпки. – Настоящий Пари. – Да, он и впрямь дышал выбросами настоящего парижского café , газовой смесью, чуть менее токсичной, чем горячий гудрон. К слову сказать, при этом он еще дымил «Галуазом».

Я подумал о том, что в этом, наверное, и кроется единственное объяснение его успеха у женщин. Если он не был одет в черный костюм от «Пола Смита», который позаимствовал у меня три месяца назад, да так и не вернул, выглядел он, словно после оргии огородных чучел. Значит, было все-таки что-то неотразимое в его мальчишеской ухмылке и умении преподносить себя полным придурком.