Джон Синг - Удалой молодец - гордость запада (Герой)

Вдова Куин (подходя ближе). Что с тобой?

Кристи. Это привидение моего убитого папаши.

Вдова Куин (выглядывая из дверей). Это кто же, этот бродяга?

Кристи (в диком ужасе). Куда мне спрятаться, горемычному, от этого адского наваждения?

Дверь распахивается, и старик Мехоун появляется на пороге. Кристи одним прыжком прячется за дверью.

Вдова Куин (в безграничном изумлении). Спаси вас господь, добрый человек!

Мехоун (грубо). Не замечала ли ты, не проходил здесь мальчишка один, вчера вечером или нынче рано поутру?

Вдова Куин. Что это ты невежа какой — входишь и даже не здороваешься.

Мехоун. Так не видала ты мальчишку-то?

Вдова Куин (сухо). Какой он из себя?

Мехоун. Да самый настоящий бродяга, и харя у него самая каторжная. А ходит он с палочкой. Я тут одного бродягу встретил, так тот видел, как он шел в эту сторону вчера вечером.

Вдова Куин. Теперь время жатвы, сотни людей проходят тут мимо, по дороге к Слайгоу, на перевоз. А зачем он тебе понадобился, милый человек?

Мехоун. А я его хочу изничтожить за то, что он мне башку проломил заступом. (Снимает свою широкополую шляпу и с некоторой гордостью показывает свою голову, всю в пластырях и повязках.) Вот, полюбуйся, что он сделал. Разве это не настоящее чудо, что я с такой дырой на чердаке вот уже десять дней за ним гоняюсь по следу?

Вдова Куин (берет его голову в обе руки и рассматривает ее с огромным удовольствием). Да, это уж будь здоров! А кто это тебя так отделал-то? Должно, разбойник какой?

Мехоун. Мой родной сын меня так хватил. И никакой он не разбойник, ни черта подобного, он жалкий сопляк и еще заика притом.

Вдова Куин (выпускает его голову из рук и вытирает их своим передником). Ты бы все-таки поостерегся, а то так и мозговое воспаление схватить можно, — так это, кажется, называется-то, — шляясь целый день с такой раной по самому солнцепеку. Что и говорить, страшный удар, и ты, видно, уж очень его разъярил, раз он посмел так хватить родного папашу.

Мехоун. Это я-то?

Вдова Куин (потешаясь над ним). Ну да. И очень это даже стыдно, когда старый да брюзгливый изводит так молодых.

Мехоун (в бешенстве). Я его изводил? Это я-то, который все от него терпел и сносил с ангельской кротостью, и дождался теперь того, что впереди меня ждет одно разорение, а я сам на старости лет должен шляться по дорогам без всякой поддержки и помощи.

Вдова Куин (все более наслаждаясь его злобой). Удивительное дело, как это злоба ослепляет и портит человека!

Мехоун. Это моя-то злоба? Да ты что, не поняла, что ли, что он моей смерти искал? И брехун-то при этом и лодырь — целый день, бывало, только валяется где-нибудь под кустом, кверху брюхом.

Вдова Куин. И работать не хотел?

Мехоун. Какая там к черту работа! А коли начнет работать, то горе одно: стог сена станет складывать, так обязательно кривой, а взялся пасти нашу последнюю корову, так загонял ее до того, что сломал ей ногу в бедре. А то еще начнет забавляться с разными пичужками, которых он себе завел, с зябликами да дроздами, или вдруг ни с того ни с сего принимается рожи корчить перед осколком зеркала, что мы на стену повесили.

Вдова Куин (взглядывая исподтишка на Кристи). С чего же это он таким дураком вышел? Али уж очень за девками бегал?

Мехоун (с громким смехом). За девками бегал? Да стоило ему издали завидеть, как из-за горы баба идет да бедрами в красной юбке виляет, как он мигом шмыг в кусты и пялит на нее оттуда свои бараньи глаза. А у самого уши торчат, как у зайца, что промеж листьев что-то высматривает. Девки — ишь, что выдумала!

Вдова Куин. А может, он выпивал?

Мехоун. Куда там! Такому мозгляку достаточно дать бутылку водки понюхать, как он уже пьян будет. Брюхо, что ли, у него какое-то гнилое, не как у людей, но как намедни я дал ему три раза затянуться из моей трубки, так с ним прямо родильные схватки приключились, и пришлось запрягать осла и везти его к повитухе.

Вдова Куин (всплеснув руками). Ну уж, признаюсь, я никогда в жизни ничего подобного не слыхала ни об одном мужчине!

Мехоун. Еще бы, разве такого второго найдешь! Ни в жисть! Ведь он был посмешищем всего бабьего сословья у нас на границе четыре округов, до того, что, бывало, девки только завидят его на дороге, сейчас бросают работу — и ну хохотать над ним и фефелой обзывать.