Михаил Себастиан - Безымянная звезда

Мадемуазель Куку( молчание, долгое молчание ): Говорили, что да…

Мона: Кто говорил?

Мадемуазель Куку( погруженная в воспоминания ): Э!

Мона: А мадам Кирою была красивой?

Мадемуазель Куку: Кто? Эта кислятина?

Мона: А мадам Ласку?

Мадемуазель Куку: О чем тут говорить?

Мона: Значит, никто? Никто?

Мадемуазель Куку: Во всем городе я одна.

Мона: Но… Ну, а если здесь останусь и я?

Мадемуазель Куку: Вы? Вы хотите остаться здесь? ( Обводит жестом дом, город, все. Потом, после недолгого молчания, с неожиданной простотой и чувством в голосе.) Мадемуазель… или мадам…

Мона: Можно говорить, как угодно. И так, и так. Как вам будет удобнее.

Мадемуазель Куку: Миленькая! Вы слишком красивы. Уезжайте.

Мона: Уезжать? Почему?

Мадемуазель Куку: Здесь такая тоска!

Мона: Тоска? Столько солнца! Столько света!

Мадемуазель Куку: Это сегодня. А когда дождь?

Мона: Дождь?

Мадемуазель Куку: Ну да! И довольно часто… А зима! Кажется, что каждая из них длинной в двадцать…

Мона: А он?

Мадемуазель Куку: Кто «он»?

МОНА делает неопределенный жест в сторону письменного стола.

Мадемуазель Куку: Мирою?

Мона: Марин.

Мадемуазель Куку: Он счастлив со своими книгами.

Мона( задумавшись ): Но он такой милый. ( Молчание .) Он был такой милый…

Мадемуазель Куку: Был. Вы сами сказали — «был».

Тихо и незаметно выходит в дверь, которую ГРИГ оставил открытой.

МОНА, ГРИГ

МОНА стоит с затуманенным взглядом. Проходит несколько секунд. Потом машинально, не отдавая себе отчета в том, что делает, МОНА берет сумочку, открывает, достает зеркальце и смотрится в него, слегка поправляя волосы. Вернувшийся ГРИГ останавливается на пороге и, незамеченный, смотрит на нее.

Григ: Мона! Ты едешь?

Мона: Ты этого хочешь?

Григ: А разве ты нет?

Мона: Не знаю. Все еще не знаю. Мне кажется, если ты позовешь, я поеду… Но мне так плохо…

Григ: Тогда почему бы тебе не остаться здесь?

Мона: Потому, что мне не хватает смелости. Я слишком слаба. Но если бы ты захотел мне помочь… Зачем ты приехал, Григ? Если бы я могла закрыть глаза, чтобы потом — когда я их открою — тебя бы здесь уже не было… чтобы ты исчез…

Григ: Я не из тех, кто исчезает, Мона. Это не в моем стиле.

Мона: Жаль. Так было бы лучше для нас обоих. Потому что… Поверь мне, Григ, я больше не та, не та женщина, которую ты знал и которую приехал разыскивать… Со мной что-то произошло.

Григ: Оставь. Тебе просто нужно выспаться.

Мона: А что если это не пройдет, Григ? Мы любим друг друга? Счастливы вдвоем?

Григ: Дорогая моя, в твоем лексиконе появились слова, которых я не понимаю. Они не для меня. Любовь, счастье… Болтовня! Люблю ли я тебя? Любишь ли ты меня? Не знаю. Но когда мы вдвоем входим в холл Атене-Паласа, я рад, что веду под руку именно тебя. И все головы поворачиваются нам вслед. Чего тебе еще нужно? Этого вполне достаточно.

Мона: Думаешь?

Григ: Что же касается счастья… У нас нет времени быть счастливыми. Нам едва хватает его на то, чтобы просто хорошо жить. Счастливы те, кто останется здесь. Они обретут царствие небесное.

Мона: А ты циник.

Григ: Я просто спешу. Автомобиль ждет. Ну, ты едешь?

Мона: Но есть и еще… кое-что, Григ… А ты не ревнуешь?

Григ: Ревную? Почему?

Мона( немного смущенно ): Но ведь, в конце концов… Этой ночью… прошлой ночью…

Григ: Ты хочешь сказать, что..? Серьезно, Мона? Нет, правда? ( МОНА молчит .) Но это же просто феноменально! Такого со мной еще не было. Мона! Даю тебе честное слово, что не испытываю ни капли ревности. Странно, но это так. Я не хочу тебя этим обидеть. Ты сама знаешь, что я в состоянии свернуть голову любому нахалу, который осмелится пялиться на тебя в ресторане. Но на этот раз я не ревную…. Понимаешь, у меня такое впечатление, что то, что произошло, вернее, то, что ты считаешь произошедшим, было не в моем, не в нашем мире, а где-то очень далеко… Ну, скажем, на Луне.

Мона: Не на Луне, Григ. На Большой Медведице.

Григ: Ну, или, как ты говоришь, на Большой Медведице. Может ли разумный мужчина ревновать, если его женщина провела с кем-нибудь ночь на Большой Медведице?