Жан Ануй - Дикарка

Тереза (отстраняя его, кричит в упор Флорану). Сама… и ползала на четвереньках, истекая кровью…

Тард (снова хватая ее). Дочка, я тебе запрещаю!

Тереза (отталкивая его). …и кусала все, что попадало под руку, чтобы не кричать! Ну вот, видишь! Я сказала, сказала! До сих пор я не говорила никому. Теперь все. Теперь я никогда не осмелюсь поглядеть тебе в глаза. (Бросается в кресло, без сил, закрыв лицо руками.)

Тард (вспылив, с искренним возмущением). Ну ото уж слишком! Слишком. Я старый человек, и жизнь порой хватала меня за горло. Приходилось кое-чем поступаться, иной раз, может, больше чем следует, но рассказывать об этом вот так, при всех, кричать об этом на весь дом, чуть ли не хвастаться этим — ну нет! Никогда! Слышишь, никогда твой отец не позволил бы себе такого!

Пауза.

Флоран (застывший, бледный, каким-то чужим голосом). Что я должен сделать, Тереза?'

Тереза.Не гляди на меня и дай мне уйти, если у тебя осталась хоть капля любви ко мне. (Встает и не оборачиваясь идет к двери.) Идем, папа.

Тард (уходя, Флорану). Я еще раз прошу прощения за эту сцену, которая меня оскорбляет и унижает, но я здесь ни при чем. Вам-то я могу сказать как мужчина мужчине: мало ли что в жизни случается, но делать — это одно, а говорить об этом вслух — другое… (Кланяется и выходит следом за Терезой.)

Гартман (быстро входит). Я только что столкнулся с Терезой — она бежала по лестнице к себе в комнату.

Флоран (по-прежнему устремив невидящий взгляд в пространство, тихо, не шевелясь). Она погибла.

Гартман.И это говорите вы, Флоран? Я с первой минуты знал, что вам предстоит нелегкая любовь. Вы должны положить немало сил, чтобы все понять. Бегите же за ней, удержите, верните ее. Она уезжает, Флоран, надо действовать!

Флоран.Я не знаю, что делать. Я растерялся, Гартман.

Гартман.Вы растерялись? Что же она могла вам сказать?

Флоран.Я ее не понимаю. Ей здесь все причиняет боль. Мой дом, мои книги, даже память о моей матери.

Гартман (пожимает плечами). Неужели вы не догадываетесь, что все это повод, и дело только в вас одном?

Флоран.Она упрекает меня за то, что я не знал нужды, не знал горя и ненависти. Она стыдится своего отца и нарочно привезла его сюда. Она стыдится своей прежней жизни и вызвала сюда эту девицу, чтобы та взвела на нее грязный поклеп.

Гартман.Помните тот вечер в кафе, когда вы мне описывали Терезу? Я тогда сказал вам: какое счастье, что у девушки, которую вы полюбили, не строптивый, не упрямый, не обидчивый характер.

Флоран.Но почему? Вы считаете, что моя любовь недостаточно сильна, чтобы удержать такую девушку?

Гартман.Флоран, вы похожи на тех богачей, которым всегда не хватает мелочи для нищих… Вы щедро отдавали себя своему искусству и радости бытия, и они щедрой рукой возвращали вам… Вы сказали, что слишком большого везения не бывает. Теперь вы убедились в противном. Сейчас вы, наверное, поняли, что такое бремя слишком долгого везения… Вы точно властелин былых времен; вам слишком щедро и притом даром было отпущено то, за что мы, грешные, платим дорогой ценой. Что ж, миритесь с участью властелинов: они чувствовали себя чужаками на земле.

Флоран.Но я люблю ее, Гартман!

Гартман.Вот тут вы совершили промах. Властелин должен любить только свое собственное удовольствие.

Флоран.Тут что-то не так. Мы ее не понимаем, Гартман. Не может быть, чтобы она так страдала только по этой причине.

Гартман (негромко, странным голосом). Может, Флоран. Поверьте мне, я-то хорошо ее понимаю.

Флоран (поднимает голову, встречается взглядом с Гартманом и невольно отшатывается). И вы? Вы тоже собираетесь мне что-то сказать?

Гартман (тихо). Когда я познакомился с вами, Флоран, я был уже пожилым человеком и неловкими пальцами тщетно пытался вызвать отзвук у безответной материи. Я был пожилым человеком, но заблудился в бесплодных поисках небесных голосов, которые вы нашли без всяких усилий, от рождения. (Пауза. С улыбкой.) Я не плакал, не кричал. Я ведь не был вашей возлюбленной… Но чувствовал я почти то же, что она. Я вас ненавидел.

Флоран (шепотом). Но что на вас обоих нашло? Ведь я не виноват.

Гартман (выпрямившись, берет погасшую трубку). Нет, не виноваты. И вот теперь я просто старый антрепренер, я трезво оцениваю свои музыкальные способности и искренне люблю вас. (Чтобы скрыть волнение, начинает выбивать трубку.) Забавно, я не думал, что когда-нибудь выскажу вам это… Но пусть вы хотя бы поймете, что нельзя бросать ее в эту минуту, когда она складывает свой убогий скарб и гибнет, гибнет одна-одиношенька.