Жан Ануй - Жаворонок

Жанна (помолчав, кротко, со слезами на глазах) . Простите, мессир. Я не подумала, что этого желает от меня Иисус Христос. Это верно — он страдал больше меня. (Снова молчит.) Я покорюсь.

Кошон. Молишь ли ты смиренно и без всяких условий святую католическую церковь вернуть тебя в лоно ее и покоришься ли ты ее суду?

Жанна. Молю смиренно мать мою церковь вернуть меня в лоно ее, покоряюсь ее суду.

Кошон (со вздохом облегчения) . Хорошо, Жанна. Все прочее уже пойдет легче. Обещаешь ли ты никогда не браться за оружие?

Жанна. А ведь работа-то недоделана?

Кошон. Работу, как ты выражаешься, будут делать другие! Не делай глупостей, Жанна! Ты закована в цепи, ты узница, и тебе грозит костер. Во всяком случае, ты сама понимаешь, все равно работа эта уже не для тебя. Скажешь ли ты «да» или «нет». Твоя роль сыграна. Англичане, которые держат тебя в плену, не позволят тебе сражаться. Ты сама только что нам сказала, что если у девушки есть хоть на два гроша благоразумия, значит, бог сотворил чудо. Если бог тебя защищает, хранит, то именно сейчас ему и надо бы даровать тебе на два гроша благоразумия. Обещаешь никогда не браться за оружие?

Жанна (со стоном) . А если мой король вновь будет во мне нуждаться?

Карл (живо) . О-ля-ля! Если это ради меня, то можете немедля сказать «да». Я в вас больше не нуждаюсь.

Жанна (глухо) . Тогда — да.

Кошон. Обещаешь ли ты отказаться навсегда от непристойного мужского платья, в которое ты нарядилась, что противно всем законам христианской скромности и приличия?

Жанна (ей надоел этот вопрос) . Но вы же десятки раз меня об этом спрашивали. Одежда — пустяки. Это мои голоса велели мне одеться мужчиной.

Фискал (визжит) . Нет, дьявол! Кто, кроме дьявола, мог внушить девушке желание так оскорблять целомудрие?

Жанна (тихо) . Здравый смысл, мессир.

Фискал (хихикнув) . Здравый смысл? Все на него валишь, как на мертвого! Значит, это здравый смысл велит девушке щеголять в штанах?

Жанна. Конечно, мессир. Мне приходилось скакать на коне вместе с солдатами; для того чтобы они забыли, что я девушка, чтобы видели во мне такого же солдата, как они сами, пришлось, хочешь не хочешь, и одеваться, как они.

Фискал. Лукавый ответ! Разве станет бегать с солдатней обыкновенная девушка, если на ней не лежит печать проклятия?

Кошон. Допустим даже, что это платье было тебе полезно в военное время, но почему и теперь, когда ты сидишь у нас в тюрьме, когда уже не сражаешься, почему ты по-прежнему отказываешься надеть одежду, приличную твоему полу?

Жанна. Я не могу.

Кошон. Почему?

Жанна (колеблется, потом, покраснев) . Если бы я была в церковной тюрьме, тогда бы я согласилась.

Фискал. Видите, видите, монсеньер, как эта девка виляет, она насмехается над нами. Почему в церковной тюрьме ты бы согласилась, а в этой отказываешься? Лично я не понимаю, а хотел бы понять!

Жанна (грустно улыбаясь) . А, однако, понять это легко, мессир. Вовсе не обязательно иметь для этого высокий духовный сан..

Фискал (вне себя) . Легко понять, а я вот не понимаю, значит я, по-твоему, дурак, что ли? Заметьте, мессиры, заметьте, она оскорбляет меня при исполнении служебных обязанностей! Она кичится своим бесстыдством, она считает, что в этом ее слава, находит в этом какое-то гнусное наслаждение! Если она покорится церкви, как она, видимо, собирается поступить после всех уговоров монсеньера епископа, мне придется, пожалуй, снять главное обвинение в ереси, но коль скоро она будет отказываться скинуть это одеяние сатаны, будет щеголять в этой ливрее порока и бесстыдства, я откажусь снять свое обвинение в колдовстве, какое бы давление ни оказывали на меня, стараясь смягчить ее участь, что явно чувствовалось в ходе этих прений. Если понадобится, я обращусь к Базельскому церковному собору. Дьявол среди нас, мессиры, дьявол здесь! Я ощущаю его страшное присутствие. Это он велит ей отказаться снять мужскую одежду, в том не может быть сомнения.

Жанна. Переведите меня в церковную тюрьму, и я сниму мужской наряд.

Фискал. Не смей торговаться с церковью, Жанна! Монсеньер епископ объяснил тебе это. Так или иначе, ты скинешь мужскую одежду, или тебя объявят ведьмой и сожгут.