Жан Ануй - Портки

Она с достоинством идёт и садится на своё место .

Лебеллюк (тихо, обращаясь к Леону) . Если ей удалось склонить Суд, то по карманам тебе катать, считай, больше нечего! Ты, как их предпочитаешь, вкрутую иль всмятку?

Председательша. Слово предоставляется защите!

Лебеллюк. Я буду краток!

Леон (усмехается и бросает) . Когда таланты срезаны, на сестру вся надежда!

Лебеллюк (бросив на него чёрный взгляд) . Принимая вызов обвиняющей стороны, я, перво-наперво настаиваю на том, чтобы в пределах этого праведного Суда отдать должное Французскому Женскому Сопротивлению и его мученицам, которые только что были упомянуты. Каково, друзья мои, было положение женщины до революции, которую мы все теперь с радостью принимаем, благодаря чуду, случившемуся на выборах, в результате которых подавляющим большинством голосов власть перешла к вам, сударыни, и таким образом позволила утверждению в нашей стране долгожданного матриархата… итак, каково., каково же было положение женщины до революции? Да революции положении женщины в обществе, где мужчина был всё, а она — ничего, было плачевным. Но, чем же не хотела она быть веками? Термин двусмысленный и требует разъяснений. В течение тысячелетий женщина была вещью) . Даже в современных обществах, преуспевающих в экономике и стоящих, что называется, на пике прогресса, тем не менее, до сих пор покупают… покупают женщину! Мы даже не в состоянии оценить весь ужас этого слова! В наших западных краях, напротив, любопытным образом, уже веками, с институтом приданого, фамильный патер покупал себе зятя, чтобы отделаться от дочери, но с моральной точки зрения, это не лучше, согласитесь… не лучше! Будь то для утверждения собственнических чувств или чтобы от них избавиться, парадоксально, но женщина стоила) . Омерзительное понятие цены, при невольном содействием жертвы, пятнало женщину веками до самого последнего времени. Отношения жертвы и палача всегда были загадочными, даже великие философы, например, господин Сартр, говорили об этом. И, тем не менее, в глубине существа с давнего времени, из, можно сказать, преисторической тьмы женщина сопротивлялась положению, которое было противно её достоинству. В противоречие устоявшемуся представлению женщина больше не хотела стоить) . Однако мужчина… лицемерный двуличный, уверенный в себе господин, — как удачно напомнила нам обвиняющая сторона, — хотел, чтобы она стоила, стоила, если так можно выразиться, во что бы то ни стало! Чтобы лучше властвовать над нею и уничижать! «Я не хочу, не хочу!» — теряя надежду, кричала угнетённая женщина, чувствуя, что, щедро одаривая её, мужчина унижал её именно до вещи! «Я не хочу драгоценностей! — кричала женщина, — Не хочу платьев! Не надо мне ваших поганых норковых шкур! Я не хочу телевизоров, утюгов, средств для завивки волос, громоздких аппаратов для мытья посуды! Я не-хо-чу!» — кричала женщина. «Хочешь!!!» — коварно усмехаясь, отвечал ей безжалостно-самодовольный самец, помахивая, как кнутом истязателя, чековой книжкой. «У тебя будет всё! ВСЁ! И ты будешь вещью!» Грустная эпоха, ваша честь, которая, к счастью, стала теперь пережитком! Что же мы лицезреем сегодня, уважаемые дамы, когда триумфальный свет феминизма купает нашу бессмертную родину в радостных лучах? Справедливость. Справедливость, которая, наконец-то, подняла голову, согбенную в течение тысячелетнего рабства. Победа!!! Женщина работает! Извечное проклятие Адама, которым так гордился мужчина, она взяла на себя! Теперь и она зарабатывает хлеб свой в поте лица своего! Она уже служит в армии… в Израиле, в Африке и в Китае, скоро будет служить и у нас! Я знаю, что законодатели думают об этом, и мы ждём этого со следующим этапом реформ. Но осторожно, уважаемые дамы, ничто нет под луной совершенного! Несправедливость сопротивляется, госпожи судьи! Возмездие Адамова проклятия противостоит! Мужчина ещё не рожает в муках! И перед этой последней несправедливостью, наша совесть бунтует! Я знаю, что наверху об этом напряжённо задумались. Знаю, что под мудрым руководством президентши республики, всегда внимательной к развитию нравов, комиссии мудрецов уже созданы, они склонились уже над этой проблемой. Так что, исполненные доверия, мы ждём будущего, полного равенства! Теперь, госпожи судьи, я должен сказать несколько слов о моём подзащитном. Скромный, даже смиренный, относящийся, должен признать, терпимо к Адамову року, он каждое утро, потея, трудился над статьёй в «Фигаро») . Я обращаюсь к вам, ваша честь, госпожа председательша, истинной мастерице пера, не побоюсь этого слова, которой вы являетесь! (Польщённая Мария Абортова жеманится.) Я обращаюсь к великолепной романистке, авторше столь изощрённой и смелой, под влиянием которой произошёл решительный поворот в наших нравах, уверен… уверен, что это вопрос короткого времени, скандинавский характер, известно, всегда отличался медлительностью… и яркий труд живой монументши нашей словесности, будет по праву удостоен Нобелевской премии!