Мишель Де Гельдероде: Сир Галевин

Глашатай(поет)

Коль на выданье есть дочь, Дверь запри на эту ночь…

Дровосек.Верно говорит! Только, друг мой, нет девушек ни здесь, ни в других домах земли Остреландской. Тут слишком часто пели — вот их и не осталось! Не дождется, оборотень проклятый!.. Все девушки повешены в лесу — так их и вижу, — пташки замолкшие. Ты плачешь, жена?..

Жена.Его песня несет смерть. Горе той, что услышит!.. Господи, сделай их глухими…

Дровосек.Да говорю же тебе, не осталось больше девушек в том возрасте, когда они способны совершать глупости!

Жена. Осталась одна, красивая–прекрасивая, белокурая.

Дровосек.Пюрмеленда Остреландская?.. О, о!.. Ты бредишь, женщина!..

Жена.Слушай: рог приближается.

Звучит рог.

Комната Пюрмеленды.

Барбара.И снег рассыпался ста тысячью снежинок, все одна к одной; а упав на землю, они соединились в огромное тканое покрывало. И оделась Фландрия белым саваном. Графиня, вы мечтали о снеге? В те времена, когда грудь мою еще теснили желания, я, грешным делом, мечтала о пышных розах, от запаха которых путаются мысли… Снег не имеет запаха. Я понимаю, у молодой красивой графини иные желания, чем у старухи–служанки; но когда–то и мне было шестнадцать, совсем как вам сейчас.

Пюрмеленда.Пряди свою пряжу, а брюзжать предоставь веретену.

Барбара.Что я дурного сказала? Я замолчу, хотя мне это очень трудно. От тишины, которая вам так любезна, ваши большие глаза делаются еще больше. Если нельзя говорить, я буду петь… (Поет.)

(Вскрикивает.) Ай… Зачем вы закрываете мне рот рукой?

Пюрмеленда.Чтобы запихнуть назад твое дурацкое нытье. Ты не знаешь песен о любви?

Барбара.О любви? Такие песни, должно быть, греховны. Ваше лицо искажается, когда вы произносите это слово! Да и кто знает, что есть любовь?

Пюрмеленда.Те, кто знают, не умеют высказать, и лица у них страдальческие, как у меня, или блаженные. Я только понимаю, что это сила роковая и всемогущая, непостижимая, как океан; она поглощает вас или отшвыривает прочь. (Смеется.) А ты столько лет жила и ничего не знаешь! Я спрашиваю тебя, почему я так мечтала о снеге? Почему у меня душа и тело спорят между собой до изнеможения? Почему от необузданной радости я внезапно перехожу к свинцовому оцепенению? Почему мне хочется есть землю и пить дождевую воду? Почему, видя нож, я представляю себе, как льется моя кровь?.. Что ты ответишь девушке?

Барбара.Что вы больны, и лучше вам обратиться к священнику!..

Пюрмеленда.Не надо ни снадобий, ни молитв. Допустим, я больна, но где найти исцеление? В воздухе, сделавшись невесомой; под землей, зарывшись поглубже; растворившись в воде; распылившись в огне?.. Разве я под действием чар? Нет, я чувствую, что демоны не властны надо мной, равно как и ангелы…

Барбара.Ясное дело, вас околдовали.

Пюрмеленда.Мир сотворен колдовством, секрет которого утерян… (Тишина.) Я надеялась, что снег навеет на меня покой и сон, а он жжет меня огнем. Я прикладывала к телу святые реликвии, но ничего не помогает…

Барбара.Где ваша красота? Вы подурнели. Надобно держать себя в руках!

Пюрмеленда(в бреду) А потому, чем стучать ногами по полу, рвать на себе одежду или ломать распятие, не лучше ли все бросить, бежать из замка, превратиться в дичь, несущуюся, куда глаза глядят, крича от радости и страха. Дичь, выгнанную из норы, которую охотник сцапает тепленькую, задыхающуюся и перережет ей горло…

Барбара.Она не в себе!

Пюрмеленда.Не в себе, знаю. Погаси фонарь и забудь слова, вылетевшие у меня.

Барбара.А что вы сказали?

Пюрмеленда.Слова. Видишь, я снова спокойна. Теперь мы замолчим и будем слушать. Не тревожься, старуха. Еще утром я была девочкой–подростком. В сумерках падающий снег показался мне кровавым. А сейчас я женщина. (Тишина.) Я слышала зов…

Барбара.Рог?

Пюрмеленда.Он трубил для меня!

Барбара.Господи, спаси! Да знаете ли вы, кто так трубит?

Пюрмеленда.Не все ли мне равно! Так звезды сошлись. Я знаю, он едет к замку, но, возможно, он пожелает, чтобы я сама пришла к нему…

Барбара.Господи Иисусе, не дай дверям открыться!..