Семен Злотников - Сцены у фонтана

Константин. Ах, зэззараза!..

Кошкин.Ничего не вижу!

Константин. Не трогай!

Кошкин. Что — больно?

Константин. Зэззара!..

Федор воет.

Кошкин. Выть довольно!..

Федор забирается повыше.

Ну, пожалуйста, будет, остановитесь, ведь жутко, темно…

Константин. Ах, зэззараза!..

Кошкин.Ну, что же нам делать, ну, что же?..

Константин. Да не трогай ты, черт вас!..

Кошкин. Можете кричать, я вас понимаю, держитесь!..

Пахнуло ветерком, фонарь помигал и зажегся. Костя и Кошкин, оказывается, уже выбрались из фонтана. Костя на четвереньках. Кошкин возле на корточках. Федор снова осел у столба. Нетрезвый человек, потерявший энтузиазм — жаль… Константин со страданием поводит головой из стороны в сторону.

Кошкин. За что они вас так? Вы же их не трогали, кажется, даже убегали, я видел… Ведь не трогали, правда? Другое бы дело — вы тронули, или слова нехорошие… (Тяжко вздыхает.) Так больно видеть, как люди бьют человека: в живот, по ребрам, по печени… по почкам, в диафрагму… наверное, в пах… (Зажмуривается.) Ногами… Главное — за что?.. (С неизъяснимым состраданием смотрит на Костю.) Меня однажды… Я вас хорошо понимаю, потому что и меня однажды, знаете, били… Но только не в парке, а на ярко освещенной площади у кинотеатра «Слава». И там тоже были люди, и тоже никто не вступился… (Воющему Федору.) Не надо бы, ну, пожалуйста?.. (Косте.) Как вам? Что, худо?.. (Заглядывает в лицо.) Побледнели… Что, приподняться?..

Константин отрешенно мотает головой.

(Поднимается, озирается по сторонам.) Вас били двое — меня один… но тоже жестокий… Он пинал меня так, словно я и есть его главный заклятый враг. А мы даже не были знакомы… Так получилось: он выругался, а я сказал, что ругаться нехорошо… (Закрывает лицо руками и, кажется, предается воспоминаниям.) От каждого пинка во мне будто что-то надламывалось, обрывалось… Да… У вас, я думаю, тоже… Надо бы «скорую»… (Срывается с места.)

Константин (резко). Стой! Ах, зэззара!..

Кошкин (возвращается). Очень худо?..

Федор (жалобно). Ваня…

Кошкин (приседает возле Кости). Здесь, буквально у выхода должен быть автомат.

Константин.Не работает.

Кошкин.Помню, работал…

Константин. Я поломал.

Кошкин.Зачем?..

Константин.Ни зачем… по пьянке…

Кошкин.Жаль… Может быть… А еще автоматы? Все же вы не могли поломать! (Срывается.)

Константин.Стой, зэзара!..

Кошкин (возвращается). Что вы сказали?..

Костя молчит.

Но почему? Чего вы боитесь? Вас разденут, тщательно осмотрят, если есть переломы — наложат гипс, если вывихи — вправят, и через несколько месяцев вы в порядке! Как было со мной!

Константин.Никого не звать…

Кошкин.Вы неправы… Вы сами сейчас в таком состоянии, когда сами просто не в силах… Вам нужна помощь… врачебная… квалифицированная…

Костя было пытается взобраться на ноги — кажется, не в силах разогнуться, со стоном валится на колени.

Что, очень больно?

Константин.Дай… (Тянет руку.) Обопрусь, что ли…

Кошкин.У вас руки в крови!

Константин (разглядывает собственную руку; проводит по лицу, снова разглядывает). Это из морды…

Кошкин.Видите!

Константин. И чего? Не видал никогда? Ну и чего?

Кошкин.Кровь… больно видеть…

Константин. Да ладно… чужая — она не болит…

Кошкин (горячо). Болит! еще как! лучше я вас под плечи…

Пахнуло ветерком, фонарь помигал и погас.

Константин.Ах, ты, зэззараза!..

Кошкин.Я стараюсь осторожно!

Константин.Ах, зэззара!..

Кошкин. Да я понимаю… как это, когда тебе больно…

Константин. Парень, парень, парень!

Кошкин.Держу! Константин.Ах, зэза!..

Кошкин.Неужели так больно?

Константин.Не могу, блин, сидеть!

Кошкин.А стоять?

И снова пахнуло — и снова фонарь помигал и зажегся. У скамейки стоит полусогнутый и полуобмякший Костя. Кошкин изо всех сил поддерживает его под плечи. Федор — как испарился.

Константин (сокрушенно вздыхает). Эх, Толя, Толя, дружок ты мой…

Кошкин.А куда, главным образом, били? Что чувствуете?