Александр Шаргородский - Ямщик, не гони лошадей

ПИТЕР.Ну вот, так я его папаша… Я думал, вы АНИТА .

ДЖИНН.Я Джинн.

ПИТЕР.Очень приятно. А где Анита?

ДЖИНН.Ее нет. И не будет.

ПИТЕР.Ага, понятно… Вы хотите сказать, что они развелись?

ДЖИНН.Он ее бросил.

ПИТЕР.Ну, видите, он таки разгильдяй.

ДЖИНН.В тот день, когда встретил меня.

ПИТЕР.Нет, он все-таки дикий. В его крови скачут табуны монгольских лошадей. Весь в меня!

ДЖИНН.Вы тоже бросали женщин?

ПИТЕР.Не успел… Но ради нее я бы бросил всех.

ДЖИНН.Ради кого?

ПИТЕР.Ради матери этого шалопая. ДЖИНН,давайте с вами выпьем за любовь.

ДЖИНН. (удивленно) Выпьем? Утром? За любовь?..

ПИТЕР.Ну да! За любовь можно пить всегда…

ДЖИНН. (растерянно) . Да, но у нас здесь ничего нету… Сухой закон.

ПИТЕР.Это у вас сухой закон, не у меня.

Он раскрывает баул и достает оттуда три бутылки водки.

ПИТЕР.Какую предпочитаете — русскую, польскую, украинскую?

ДЖИНН.Я не знаю. Мне все равно — я не пью.

ПИТЕР.Вы не пьете?!

ДЖИНН.Н-нет.

ПИТЕР.А что же вы делаете?

ДЖИНН.Изучаю восточную филологию.

ПИТЕР.И не пьете?! Вы меня обманываете.

ДЖИНН.Почему?

ПИТЕР.Потому что восточная филология — это само вино. Строки ее — лоза, а буквы — виноград. И каждая строфа — искристый бокал. И каждое рубаи — бочонок рубинового. Вы любите Хайяма?

ДЖИНН.Очень.

ПИТЕР.Почему ж вы его оскорбляете?

ДЖИНН.Я?!

ПИТЕР.Читать Хайяма и не пить — это оскобрлять его! Скажите, почему вы оскорбляете великого персидского поэта? Хайям всегда был пьян, а чтоб понять пьяного — надо самому быть пьяным! Вы хотите понять Хайяма?

ДЖИНН.В общем, да…

ПИТЕР.Теперь я вижу, что вы действительно любите восточную поэзию (наливает ей рюмку, протягивает) . Держите! (поднимает тост) За Омара Хайяма!

ДЖИНН. (улыбаясь) За Омара Хайяма!

Чокнувшись, они выпивают. Джинн— немного, Питер— до дна.

ДЖИНН. (удивленно) . Вы впили всю рюмку?!

ПИТЕР.Да. Ведь за Хайяма!

ДЖИНН.Вы алкоголик.

ПИТЕР.Начинающий. Вот уже полвека я начинающий. Увы, нигде и ни в чем мне не удавалось достичь вершин. Кем я только не мог стать… Но никем не стал. Потому что в самые ответственные минуты, когда надо было сказать нужную фразу или сделать нужный жест, или что-то там нужное, мне отчаянно хотелось спать среди этих скучных людей, которые все решали. Вы не заметили — всегда все решают скучные люди.

ДЖИНН.Поэтому вы никогда ничего не решали.

ПИТЕР.Вы отгадали, всю жизнь я делал только одну вещь.

ДЖИНН.Какую?

ПИТЕР.Я любил (вновь наливает в рюмки) . Скажу вам — это хорошее занятие (чокается) . Ладно… Давайте выпьем за вершины. Чем больше мы выпьем — тем быстрее мы их достигнем. За вершины!

ПИТЕРопрокидывает рюмку. ДЖИННс интересом следит за ним.

ДЖИНН. (улыбаясь) . И на какой же рюмке вы достигаете?

ПИТЕР.Зависит от высоты. И от компании. Очень важна компания.

ДЖИНН.Ну, скажем, в моей?

ПИТЕР.В вашей на третьей рюмке я возьму любую (вновь поднимает бокал) . За счастливое восхождение (опорожняет) . Эх, хорошо! Я уже на вершине, ДЖИНН.

ДЖИНН. (улыбаясь) . Не упадите.

ПИТЕР.Я вам обещаю. Однако, где наш шалопай?

ДЖИНН.Он за домом, подправляет мне крепление. Я его позову (хочет выйти на балкон. Питер останавливает ее) .

ПИТЕР.Не надо. Если его касторки, капли и мази начисто не отбили ему нюх — он должен почувствовать, кто приехал. Давайте проверим, какой у него нюх, давайте подождем (он садится в кресло, секунду молчит) . Нет, видно нюх отбит!

ДЖИННсмеется. ПИТЕРвстает и выходит на балкон.

ПИТЕР. (зычно) Вася! Вася!

В комнату входит РОЛАН— тоже в комбинезоне, с двумя парами лыж.

РОЛАН.Ну, все готово… (завидев ДЖИНН, осекается и застывает) . Что случилось?

ДЖИНН.Н-ничего… Я начинаю понимать Хайяма.

РОЛАН.Кого?

ДЖИНН.Великого персидского поэта.