Отцы-пустынники смеются

– Это значит, что нельзя кощунствовать попусту,– отвечал старец.

Один старец заметил: «Все в жизни происходит так: когда вы становитесь достаточно большим, чтобы дотянуться до горшочка с медом, вам этого уже не хочется».

Один старец сказал: «Добродетельные женщины безутешны по поводу ошибок, которых они не совершали».

Один старец сказал: «Годы, на которые женщина убавляет свой возраст, не пропадают, потому что она прибавляет их к возрасту других».

Один старец сказал: «Женщина говорит с одним мужчиной, смотрит на другого, а думает о третьем».

Один монах сказал:

– Женщина есть существо поверхностное.

– Это так,– ответил старец,– но нет ничего более бездонного, чем поверхностность женщины.

– Ты слишком суров к нашим невестам,– упрекнул как-то старца один мирской человек. – Все они превосходные девушки.

– Если все они превосходные девушки,– отвечал старец,– то откуда же берутся ваши сварливые жены?

Однажды в келью старца проник вор. Когда он шарил там в темноте, он услыхал голос:

– Друг, почему ты ищешь в темноте то, что не нашел бы и при свете?

Один молодой человек увидел как-то плачущую у колодца женщину. Он поспешил рассказать об этом старцу, но тот предостерег его:

– Когда у женщины глаза покрыты слезами, видеть ясно перестает мужчина.

Один монах сказал старцу:

– Я хранил полное молчание в течение семи лет.

– А я,– сказал старец,– соблюдал полный пост в течение семисот дней.

– Отче, но это невозможно!

– Почему же ты, брат, не позволяешь мне поститься на протяжении семисот дней, если я позволяю тебе хранить молчание на протяжении хоть семи с половиной лет?

Один александрийский торговец часто докучал авве Даниилу пустыми разговорами. Однажды он спросил:

– Отче, не посетишь ли ты меня в Александрии?

И услыхал в ответ:

– Видишь ли, сын мой, ты, посещая кого-либо, выигрываешь время, я же его теряю.

Один старец, осаждаемый демоном уныния, сказал другому:

– Как тяжко стариться!

– Между тем,– отвечал тот,– это единственный способ прожить долго.

– Тебе бы следовало поменьше поститься,– сказали одному старцу.

– Да, но я прекрасно себя чувствую,– возразил тот,– а ведь мне уже восемьдесят лет!

– А вот если бы ты постился поменьше, тебе бы уже было девяносто!..

Один старец сказал: «Безмолвие – одно из самых драгоценных украшений женщины. Вот почему она так редко выставляет его напоказ».

Один старец сказал: «Обыкновенно ошибается тот, кто стремится никогда не совершать никаких ошибок».

Один старец провел долгие годы в духовном борении, и вот однажды у него вырвались слова:

– Господи, если Ты повсюду, как получается, что я так часто оказываюсь где-то еще?

Как-то в келью к старцу явился человек с запиской: «Отче, похоже, кое-кто хочет отправить моего мужа в лечебницу, поэтому я посылаю его к тебе...»

– Я знаю, что некоторые братья говорят обо мне плохо,– сказал один монах старцу.

– Утешайся мыслью, что люди говорят хотя бы у тебя за спиной то, что они действительно о тебе думают,– отвечал ему старец.

Один монах ходил повсюду, утверждая, что нет никого хуже него. Авва Димитрий тогда заметил:

– Этому брату вовсе незачем так умаляться, не настолько он велик.

– Правда ли,– спросили однажды старца,– что авва Серапион не хочет больше жить с тобою в одной келье?

– Правда,– отвечал тот,– и я очень этому рад. Захотели бы вы жить вместе с монахом, который постоянно болтает и жалуется?

– Конечно, нет!

– Вот и авва Серапион не захотел.

Когда авва Диогнет заболел, некоторые братья пригласили к нему врача. Узнав об этом, он сказал: «Самое худшее не болеть, а претерпевать заботу».

– Я пойду за советом к авве Поэмену,– сказал как-то один монах старцу.

– Помни,– отвечал тот,– что спрашивать совета почти всегда значит требовать от других, чтобы они были нашего мнения.

Авва Варсанофий сказал: «Чем менее умен священник, тем мирянин ему кажется глупее». По поводу же александрийских священников, чье поведение оставляло желать лучшего, авва Поэмен сказал: «Многим священникам следовало бы пойти в пустыню, чтобы принять имя "человек"».

Один монах, тяжко согрешивший, пришел к старцу:

– Я не вижу, как я могу испросить у Бога прощения за столь тяжкий грех,– сказал он.

– Сможешь,– отвечал старец. – Ведь Бог гораздо более смиренный, чем мы, люди.