В. Носков - Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Что есть конституция? – Неизменное государственное постановление, руководствующее правительство и сохраняющее права народа. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Закон есть посредник между Богом и Государем так, как Государь между законом и народом. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Даровать самое лучшее законодательство народу , не исправя прежде нравов его , все равно, что налить драгоценный напиток в нечистый сосуд. – Чем же исправляются нравы? – В детстве воспитанием ; а в прочих возрастах благоразумным порицанием. Первое не допускает до пороков, другое преследует, разит и гонит их из обществ. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Истинный друг человечества не кричит, не вопиет против законов и учрежденного порядка; но, сообразуясь с оными, делает столько добра, сколько может, а добра всегда и везде можно много сделать, была бы охота! (Ф. В. Булгарин, 1, 20)

Зачем Фемиды лик ваятели, пииты

С весами и мечом привыкли представлять?

Дан меч ей, чтоб разить невинность без защиты,

Весы, чтоб точный вес червонцев узнавать.

(П. А. Вяземский, 10)

Так должно быть и во всем: правительство открывает дорогу, частные люди находят удобнейшие способы ею пользоваться.

Не могу не заметить, что со времен восшествия на престол дома Романовых у нас правительство всегда впереди на поприще образованности и просвещения. Народ следует за ним всегда лениво, а иногда и неохотно.

Куда не досягает меч законов, туда достает бич сатиры. (А. С. Пушкин, 27)

Мы пытались управлять людьми по всем возможным методам, и никак не могли их удовольствовать. Мы управляли ими с кротостью – они предались бесчинству. Мы употребили с ними великодушие – они воздали нам неблагодарностью. Мы прибегнули к мудрости – они нас надули. Мы постановили законы – они разнесли их на крючках. Мы принялись за строгость – они начали роптать и грозить бунтом. (О. И. Сенковский, 7)

Человечество, видно, так уж создано, что, как ни обороти его, все-таки законы не будут исполняться в точности. (О. И. Сенковский, 12, 4)

Самое то обстоятельство, что закон нарушен, ясно доказывает, что он приводится в исполнение, что он еще действует и имеется в виду. (О. И. Сенковский, 12, 4)

Сомнительно, чтоб внешние меры исправили кого-нибудь, но они держат в страхе – и цель достигнута. Уголовные законы составляются в пользу общества, а не в пользу преступника. (А. И. Герцен, 7, 3, 2)

Человек, вступающий в борьбу с обществом, – или правее его, и тогда он революционер, или общество правее его, и тогда он преступник и общество берет все меры, чтобы оградиться от него. (А. И. Герцен, 7, 3, 2)

Ничем люди не оскорбляются так, как неотысканием виновных; какой бы случай ни представился, люди считают себя обиженными, если некого обвинить – и, следственно, бранить, наказать. Обвинять гораздо легче, чем понять. Понять событие, преступление, несчастие чрезвычайно важно и совершенно противоположно решительным сентенциям строгих судей, понять – значит, в широком смысле слова, оправдать, восстановить: дело глубоко человеческое, но трудное и неказистое. (А. И. Герцен, 10)

К этой страсти искать виновных для того, чтоб их ругать и клеймить позором, присовокупляется у добрых людей наивное требование, чтоб каждый человек был мелодрамным, романически безукоризненным героем, исполнял бы с полным самоотвержением свои обязанности или, лучше, не свои, а те, которые заставляют его исполнять. (А. И. Герцен, 10)

Замечено, что у оппозиции, которая открыто борется с правительством, всегда есть что-то от его характера, но в обратном смысле. (А. И. Герцен, 16, Эпилог)

…Подлинно не от воли государя или правительства зависит соделать город, но надлежит для сего удобность места, стечение народа и самый достаток жителей.

(М. М. Щербатов, 1, 1, 10)

…Государь должен быть храним не вооруженными, обретающимися вокруг его людьми, но любовию народною; если же сего не будет, то никакая стража спасти государя не может, но будет и сама способствующая гибели его. Да даже от сего могут произойти следующие: государь, быв окружен стражею, почтет не толь нужну себе любовь народную, и не имея опасности, может ввергнуться в таковые поступки, которые ему самому и государству вред нанесут; вместо что не имея стражи, он всегда старается в любови народной ее себе сыскать. Но кого определить в стражи для хранения государя, единых ли непременных, или чтобы все воинство переменялось? Если учинить непременных, то сии благодеяниями государя склонены не будут граждане, но робкие рабы и исполнители воли государевой: власть его, не основанная на любви и на правосудии, но самовластии и мучительстве, возвеличится, он будет страшиться своей стражи, а силою ее страшен всем другим учинится; и твердость духа, добродетель и законная свобода истребятся. (М. М. Щербатов, 1, 1, 11)