Александр Попов - Вечерние ворчания

# У женщин есть алиби в любви!

# Входишь в зал, а там глаза голые…

# Когда есть нежность, остальное не важно.

# Вечер – как маленькая вечность.

# А ты пальцами пошали, как будто что-то солишь…

# Глобус – гол.

# В одном из городов России поступили в продажу перстни на левые безымянные пальцы. Имея такой, можно не задумываться о твердых и мягких знаках при работе на клавиатуре: безымянный их ставит, без всякого Якова.

# У нас на Урале все вечера – синие.

# Ум у будущего, память у прошлого, настоящему тесно.

# Внутривенно религия хороша, внутримышечно необходимо что-то иное.

# Второе пришествие капитализма в Россию ознаменовалось ростом парикмахерских и аптек.

# Если государство – человек, то власть – волосы: сбрил – и порядок.

# В вопросах – вера в ответ, в ответах – вето!

# Государственный стяг символизирует красно-белую страну на фоне синей власти.

# Россия всю свою историю от мозгов исцелялась. Что только не вытворяла! А как до ливерной колбаски доигралась, назад повернула. А их там нет.

# Судя по взяткам, любимая игра соотечественников – карты. Казино в зонах. В школах шахматы спешно вводят. А из шахмат Гарри Каспаровы вырастают.

# Ночью фонтаны – обыкновенные лужи. Возвышает утро. С неба, правда, неприглядно смотрится, но людям нравится. К фонтанам хожу в дождь. Уравновешивает.

# В юности, сгорая от неудач в любви, старикам завидовал на лавочках. Горю по-прежнему, а завидовать некому.

# Законы к чиновникам так близки, что народ их за дорогое нижнее белье принимает.

# Сексуальность конфет в фантиках очевидна.

# На американских пляжах во время шторма вывешивают красные флаги. Жаль, маршал Жуков красоты такой не лицезрел.

# Мое окно в вечернем тексте окон – точка.

Утро начинает с красной строки. Это свет или пожар?

# Только Родену Господь позволил заменить «я тебя люблю» на «я тебя леплю». В «леплю» страсти на порядок больше.

# У проводников вагонов я вхож в список спящих. А вы?

# А есть ли люди на Земле? Проверить просто: нужно изъять всю технику на месяц-другой. Те, кто с ума не сойдут, – люди.

# Подавляющее большинство ищет не там. Секрет прост, стар и страстен, как Ницше: «Главное – догнать в себе человека».

# У осени каждый лист – остров.

# В одной из стран Африки организовали краткосрочные курсы по развитию совести у судей. Результат потряс. Убиенные судьбой свадьбы справляют.

# В царские времена чернила ладили из кагора, вишневого клея и березовой сажи. В этом секрет Золотого века русской поэзии.

# Поскорее бы поэзию приравняли к наркотикам.

# В моем отечестве – всё одиночество.

# Спасибо, звезды, слезы не сохнут.

# – Кто такие русские?

– Это случай такой несчастный.

– Чем им помочь?

– Подарите мечту!

# Там вечность, как Надежда! Но в самый из ненастных дней Она вдруг раскалывается на мелкие кусочки, и всю оставшуюся жизнь ты собираешь их, собираешь, режешься об острые края, а Она ни одним осколочком не сбывается.

# В стародавние времена, когда бумаги и в помине не было, стихи писали на облаках. Они там зрели до туч, потом строками дождя бежали в души к людям. Кстати, зонт изобрел прозаик.

# На клавиатуре кроме степа ничего не вытанцовывается, а шариковая на белых листах лихо могла отплясывать. Перьевая, та еще хлеще. С переливами. Брызжет, аж дух захватывает.

# В России три беды. Одна их них – существительная. Две другие – глагольные. Существительную беду – бумагу – необходимо передать исторической родине – Китаю. Глаголы наши «читать» и «писать». Настала пора возвращаться в былое невежество. У нас те, кто обязан пахать, – пишут, те, кому контролировать положено, – читают. Всё у нас бумажное: и солдаты, и ЕГЭ, и поезда, и здоровье, и танцплощадки, и жизни. Вот и горим синим пламенем.

# После ряда выставок понимаешь: голый гвоздь, как и женщину, наряды уродуют.

# У красивых женщин девочки рождаются чаще. В животном мире красота – оружие самцов. Господь дозволил женщинам нарушать закон.

# Когда в огромном городе хочется бежать за каждой прохожей и окликать ее… Когда в каждом слове слышится имя… Когда таксисты тормозят перед тобой и спрашивают: «Куда?»