Артур Кангин - ОстанкиНО

Я застрял с какой-то молокосоской в лифте.

Решил, что она одна из миллиона моих телепоклонниц.

Всё оказалось иначе.

Она словно рухнула с дуба.

Не знала значение ключевых для современной России слов – мобильник и минет. Похоже, не смотрит телевизор.

И вовсе я не рухнула с дуба!

Просто я в России не жила почти десять лет.

Училась в специализированном интернате под Парижем. Он организован при католическом женском монастыре. И там всё, как в XVII веке. Даже контрольные писали гусиным пером. Да, что контрольные?!

Держали нас, девчонок, в исключительной строгости.

Ни телевизора, ни радио, ни газет…

Никаких контактов со сверстниками противоположного пола.

Мой папа, очень богатый и влиятельный в России человек, хотел тем самым уберечь меня от современного зла.

Наверно, уберег…

И вот вчера я очутилась на родине.

А утром следующего дня оказалась со зловонным чудилой в лифте.

– Я не с дуба! Я из Парижа! – ответила я и вкратце пересказала историю своей жизни.

– Значит, для тебя нет ни Пресли, ни Монро, ни Мадонны?

– Абсолютно!.. Зато я знаю наизусть больше сотни французских колыбельных песенок.

– А как твоего папу зовут?

И я назвала фамилию своего предка.

Спутник смертельно побелел.

Её отец контролирует половину телеканалов в России!

Вот так деваха…

Она даже не подозревала, какой у неё пахан!

Я сказал Даше, что хочу о ней и её папе написать свою гениальную песню.

– Вроде «солнышко моё»?

– О, покруче!

– У вас культуры не хватает, чувствую по словесному запасу. Хотите, пока лифт стоит, я прочитаю вам лекцию о культуре Возрождения?

И она стала рассказывать мне фантастические вещи. О Данте, Леонардо да Винчи, Шекспире…

Но тут подоспел дежурный электрик.

Я даже почувствовал досаду, что не дослушал лекцию до конца.

Никогда де думал, что это со мной может случиться.

Когда я открыл застрявший лифт, то разом обнаружил там двух кумиров.

Гениального барда Матвея Рыло и блистательную Дашу, дочку телевизионного олигарха, который перевернул сознание России. Я регулярно читаю «желтую» прессу и девушку знаю в лицо.

У Матвея я, от волнения заикаясь, взял автограф.

А у Даши, я, заурядный электрик, поцеловал руку.

Дашенька рассмеялась и даже позволила запечатлеть себя в щеку.

Потом случилось вообще фантастическое.

– Тебя как зовут? – спросил Матвей Рыло.

– Николай Иванович Ползунков.

– Надо бы выпить, дорогой Микола! Трубы горят!

– Есть! Я мигом. Живу в этом же доме. Портвейн «Агдам» и «777».

– Вот и отлично! Обожаю портвейн.

Гениального барда Матвея Рыло не менее гениальный олигарх положил в элитную наркологическую клинику под Парижем.

А сам вдруг запил! По черному!

Теперь в эту же Парижскую клинику его хочет положить дочурка.

Ведь тогда будет выгодно всем. Одним выстрелом – два жирных зайца!

То есть, она будет навещать сразу двоих, как она проведывает сейчас одного Матвея Рыло.

Она едет к нему в «Мерсе» с клюквенным соком и осетровой икрой, напевая бессмертную песенку «Солнышко моё».

– Молодец! С певцом разобрались. Олигарха чуток задели.

– Служу Отчизне!

– Теперь, знаешь, кем займись? Виктором Тузиковым. Что же это такое, как ни включишь ящик, всюду он. И в ток-шоу, и в сериале, и в новостях. Интервью постоянно. Приглядись к парню.

Жизнь Виктора Тузикова была тусклой, как лампочка в сельской уборной. После увольнения из института Космической связи он принялся сочинять афоризмы. И мрачный его юмор оказался востребованным. Чеканные фразы с удовольствием печатали популярные газеты. За лучшую фразу года Виктор выиграл телевизор.

Но разве в этом радость после блистательных разработок для околоземных «Салюта» и «Мира»? Мизер!

Витя стал пить, якшаться с бомжами и проститутками. Порой, загрузившись, спал под грибочками в детских садах или на теплых трубах подвалов.

Судьба повернулась к Вите лицом, когда правительственные танки расстреливали российский парламент.

После дикого бодуна вылез из подвала у Белого дома и сразу оказался в эпицентре событий. Стреляли автоматчики и красавцы-танки. Всюду мелькали изящные бронежилеты ОМОНа.

Виктор Тузиков оказался единственным вольным гражданином в историческом месте.

Из подворотни на Виктора выскочил дежурный журналист с телекамерой на плече: