Антон Нечаев - Сибирский редактор

Сам ребенок тоже не остался в стороне. Ради того, чтоб замочить своего зарвавшегося наставника, Настя на время даже покинула Дивногорск, где, увлекшись лесбийскими играми, проживала в сексуальном довольстве и эротическом счастье уже полгода. На электронный адрес Рината полетели оскорбления и угрозы со всех сторон. А Ринат все еще праздновал в столице свой букер.

Я представил, что будет с мягкосердечным стариком, когда он приедет. И написал ему, пытаясь предупредить и поддержать. Написал следующее: «Ринат Меркулович, дорогой, тут без вас творится какая-то херня, все ваши ученики на вас ополчились якобы из-за вашего романа. У них какое-то всеобщее помешательство. Не берите ничего в голову. Поступайте, конечно, как знаете, но я бы на вашем месте всех этих пидорасов и пидорасок поувольнял или просто выкинул из своей жизни».

Шеф, не склонный к резким решениям, меня не послушался. Возвратившись из Москвы в глубоком коньячном хмелю, шеф запереживал, забегал. Из журнала начал звонить Марине, просить прощения, умолять. По его жалким репликам ответы Марины легко угадывались:

«Нет! Нет, старый козел! Нет, извращенец, растлитель малолетних! Нет, никогда. Сколько? Нет. Я сказала, нет! Сколько, сколько? Ладно, в последний раз. И больше, запомни, чтобы ни-ни, ты понял, ишак мусульманский?»

После такого подкоса, Меркулович обмяк, полысел характером. Ведьма Марина под угрозой кастрации запретила старику даже в мыслях обсуждать, критиковать своих. Учащиеся Литературной школы отныне в прямом смысле ездили на Меркуловиче, по двое, по трое усаживаясь ему на гнилой хребет, заставляли показывать Троянского коника, понукали, как купринского пекинесса Арто, прыгать через скакалку, зубоскалили насчет его забывчивости, надвигающегося маразма. Провинившийся шеф все сносил без единой жалобы. Жесткая маринина установка была ясна и доходчива: «Петрова – враг. Увидишь ее – убьешь ее. Она твоя цель.»

Петрова как назло не показывалась. У нее вот-вот должны были родиться еще четверо маленьких развеселых щеняток-ребяток, и перед серьезными родами она легкомысленно смылась на месяц в Доминиканскую республику отдохнуть, чем дала лишний повод для злобства. Марина за свой счет никогда дальше Ачинска не выбиралась, а за общественный ее сроду не возили. Чем шеф мог ей помочь? Горючим отчаяньем и вялыми попытками овладеть своей своенравной зазнобой, на которые особа реагировала презрительно-раздраженно: «И это все?».

– Кто помогал вам как писателю в становлении? – молодая мурманчанка не успокаивается. Хоть фотку у нее попросить. Вдруг красивая. Хотя что мне с того? Отсосать ведь по сети невозможно. Вообще женщины сосут у меня не часто. Что-то их во мне останавливает. Или взгляд у меня не такой, или слишком настырно я предлагаю им это легкое развлечение посреди культурного разговора. Но вот в зад почему-то дают охотно. Как понять почему? Нет, женщина – необъяснимая загадка природы, и разгадать ее – важнейшая задача любого мужчины (Амос Оз, трактат «Познать женщину»). Кому-то она изливает душу, а с кем-то молчит, как треска, и только в постели мятежно постанывает. Кому-то везет, и она, женщина становится для него лучшим другом, а кому-то опять же везет и у него в неприятелях женщина: ей и проиграть не стыдно и выиграть не совестно, потому что женщина всегда, в любом случае лучше и сильнее нас, обычных людей, населяющих эту планету. Мне повезло с задницами и знаете, я не жалуюсь: попа, как и любая часть женской естественности прекрасна, какая бы она ни была: мягкая или упругая, крупная или не очень. Не всякому фартит в жизни хоть с чем-то. Мне ж действительно подвернулась большая удача. Кто-то жизнь прожил, а в попе и не был. Я ж в ней постоянно.

– В моем становлении как писателя поучаствовал прежде всего классик испанской литературы Кнут Педерсен… Нет, не то. Надоели карлики из прошлого недостолетия. Может, цитатами девку запутать, зашифровать какую-нибудь хрень, пусть сама допирает, кто меня как писателя «становил».

Не отрежь себе дедушка письку и не повесься, стал бы я бумагу корябать своими творениями? Как не отказываешься от прошлого, но это тот хвост, который невозможно отбросить. А ведь я совсем не знал деда. Этот псих совершил свою психоакцию за год до моего рождения в июле 1969 года, самый расцвет совдепа, разверстые ворота в застой. ГЭСы липли к рекам, губя их и попирая, заводы пыхтели, вовсю выпуская танки и химоружие под видом товаров народного потребления. Дед, будучи корреспондентом самой главной столичной партийной газеты, ездил по региону от Карского моря до Саян, воспевая стройки и жизнь народа, таежную природу и партийных вождей. В портах его ждали гостеприимные теплоходы, комфортабельные каюты, в поездах – купе СВ класса, дома по специальной линии связь с главной газетой, крайкомовская «волга» по первому требованию.