Лазиз Каримов - Игра на выбывание. и другие истории

Такое подавление, как способ выхода из когнитивного диссонанса, не могло не привести к краху – и крах, наконец, наступил.

Проведя полжизни в церкви и, фактически, не имея близких друзей вне ее круга, Александр был готов признать, что утратил веру. Это неизбежно шокировало бы его жену и членов общины, но он считал, что должен быть честным с собой и с другими – он больше не христианин.

Сейчас он возвращался с собрания старейшин, где открыто сказал братьям о своих сомнениях в боговдохновенности Писания и в существовании Бога вообще. Несмотря на то, что все вело к этому, его признание произвело эффект разорвавшейся бомбы. Александру дали две недели на то, чтобы пересмотреть свои взгляды, в противном случае ему грозило отлучение.

Он шел по припорошенному снегом проспекту, а в голове у него играла песня, случайно услышанная неделю назад в клубе, который их община делила с сайентологами, металлистами, детскими кружками и танцами «кому за пятьдесят». Песня была из его бурного доевангельского прошлого. Кто-то включил ее в подвале, где репетировали местные металхэды, когда Александр поднимался из туалета на второй этаж, готовясь к проповеди. Это была «For Whom The Bell Tolls» 6 6 «По ком звонит колокол» (песня группы «Metallica») Металлики.

Из клуба он вышел тогда сам не свой. Он никак не мог отделаться от внезапно нахлынувшей ностальгии. Подростковые годы, небывалая свобода, романтика улиц, лица школьных друзей – все разом навалилось на него, прорвало дамбу запретов и дисциплины, возводимую годами, разбило в пух и прах набившие оскомину аргументы о бренности бытия, о суетности земных исканий и греховности плотских помыслов.

Его «новая природа» отчаянно сигнализировала об опасности оглядываться назад, о хитрых уловках врага душ человеческих, о том, что глупо менять семнадцать лет жизни с Иисусом на миску чечевичной похлебки.

Все напрасно. Воспоминания упали благодатным семенем на почву, глубоко взрыхленную жестокими сомнениями последних лет. Остатки брони его веры стремительно рассыпались под удары колокола Металлики.

И вот он шагает по свежему снежку под оранжевым светом вечерних фонарей, напевая себе под нос:

For whom the bell tolls?

Time marches on.

For whom the bell tolls? 7 7 По ком звонит колокол? Время идет вперед. По ком звонит колокол? (англ.)

В этот момент в кармане его куртки зазвонил телефон.

«Дорога петляла и разветвлялась, и не было ей ни конца, ни края. На каждой развилке путник останавливался. Иногда, чтобы сделать выбор, он прислушивался к внутреннему голосу, иногда смотрел на небо в ожидании ответа, но чаще просто бросал монетку. Он знал, что должен идти, но не знал куда.

Ведь жизнь – путешествие, а не место назначения».

Андрей озаглавил отрывок «Путник», закрыл ноутбук и посмотрел в окно. Мимо проплывала очередная заснеженная деревушка.

Он был в пути уже двенадцать часов, до места оставалось чуть меньше суток. Поезд 105Е «Нижневартовск-Волгоград» прибудет в Саратов завтра, в воскресенье 29 декабря, в пять тринадцать утра по местному времени. Сейчас они ехали по Татарстану.

Сегодня Андрей проснулся в четыре утра, на час раньше, чем обычно. Поезд еще шел по Удмуртии. За окном было темно, вагон мерно покачивался, соседи по плацкарту сопели во сне, через стенку кто-то негромко, но часто кашлял. Он лежал в тускло освещенном вагоне, глядя снизу в полку, с которой свешивалась босая нога ребенка (Андрей смутно помнил, как среди ночи помогал его матери засунуть чемодан на самый верх), и пытался размышлять о цели своей поездки.

Но вместо этого в голове роились идеи для очередного рассказа, который он решил назвать «Пусть мертвые погребают своих мертвецов». Он давно хотел написать что-нибудь про зомби-апокалипсис в России, и вот этот момент настал. Как только рассвело, Андрей открыл ноутбук и стал набирать текст.

Сейчас рассказ был написан, за ним последовала короткая зарисовка о путнике, и теперь мысли наконец-то заработали в нужном направлении.

Андрей снова прошелся по известным фактам.

Факт первый: его одноклассники таинственно умирают один за другим.

Об этом ему сообщила Надя, и можно было бы усомниться в правдивости ее слов, но он провел полторы недели в поисках и выяснил, что информация верна. На страницах Антона Рыжкова и Маши Стрельниковой в соцсетях были многочисленные соболезнования от друзей и знакомых. Страниц Ибрагимовых он не обнаружил, но если верить Надиной хронологии, они не застали эпоху повального интернет-эксгибиционизма. Профиль Алисы Бернштейн на Фейсбуке не использовался два года и месяц. Игорь Калугин действительно жил в Малайзии, или так было указано в Одноклассниках (в других соцсетях его не было), но около года не заходил на сайт.