Лев Пашаян - Суд Линча

– Ты предатель, – старался объяснять капитан. – Даже если не шпион, ты предатель. Раз предал своих, почему немецкое командование будет надеяться, что ты им будешь служить верой и правдой?

– Я не предатель, я классовый противник советской власти.

– Ты что, из княжеской семьи? Родители были промышленниками или банкирами? С чего вдруг стал противником этой власти?

– Отец мой имел мельницу. Его раскулачили. Он возненавидел этот строй и, умирая, мне наказывал: навредить Советам как можно.

– Ой, какая веская причина возненавидеть советский строй! – засмеялся офицер. – Мельницу отобрали!

– Предки отца жили очень бедно. Он всю жизнь трудился, накапливал деньги, сумел у хозяина выкупить эту мельницу. Он ее отремонтировал, сделал доходной и стал жить по-человечески: купил корову, лошадей, овец, и тут…

– Хорошо зная русский характер, я лично могу поверить твоим словам, твоему стремлению.

– Ты же русский человек, должен…

– Нет, я не русский, – прервал Волкова капитан, – я немец.

– По лицу-то можно не сомневаться в этом, а как чисто говорите по-русски.

– Это другая история, которую тебе знать незачем. Моя фамилия Бюргер, а имя запомнить очень легко, я тезка фюрера, зовут Адольф. Я инструктор в разведшколе. Пойдешь в разведшколу?

– С удовольствием, господин Бюргер.

Вспомнив этот эпизод в фотоателье Никанора Ивановича, Волков засиял, направил опять прожектор на фотографа.

– Вспомнил фамилию, господин Адольф Бюргер.

– Я говорю, вы ошиблись, моя фамилия не Бюргер, а Никитин.

– Постой, постой, чьи документы ты присвоил? Никитин… Никитин, никак Никанор?

– Да, Никитин Никанор Иванович.

– Ах ты подлюга, Никанор в разведшколе был моим лучшим другом, но у него была простая рязанская физиономия, а у тебя, сука, натуральная бурбонская морда. – Волков стал разговаривать на повышенных тонах. – Я свое отсидел на Колыме, вышел теперь чистеньким, а ты, подлюга, с чужими документами живешь процветаешь, а своим признаться не хочешь? Я тебя выведу на чистую воду! Как ты завладел документами Никанора? Шлепнул его? – Схватил Волков за грудки фотографа и стал дрожать от ярости. – Шлепнул его, сука?

Фотограф незаметно вынул из кармана пистолет, приставил к груди Волкова и тихо произнес:

– Убери руки! На Колыме выжил, погибнешь здесь. Убери руки!

Волков отпустил руки, завороженно смотрел на пистолет, хотел применить прием и вырвать из рук фотографа пистолет, но фотограф резко отвел руку с пистолетом вниз, и руки Волкова скрестились в воздухе. Фотограф ребром левой ладони ударил по шее Волкова. Тот на мгновение потерял равновесие и пошатнулся.

Фотограф схватил пистолет в левую руку и правой нанес сильный удар в солнечное сплетение Волкова. Тот съежился, сначала упал на край стула, стул отлетел в сторону, и он рухнул на пол.

– Значит, не ошибся, это инструктор разведшколы капитан Адольф Бюргер, – произнес Волков и, опираясь руками о пол, сделал ногами ножницы, ударил по ногам фотографа.

У того ноги пошли направо, туловище – влево, и упал он на левый бок. В этот момент Волков успел встать на ноги и сильным ударом по левой руке фотографа выбил из рук пистолет. Затем бросил на него софит, что стоял на треногом штативе, а сам вышел за ширму, куда отлетел пистолет, поднял его и вернулся.

– Ну что, старый? Не та хватка у тебя, что была лет двадцать назад. Теперь узнал меня? Ведь я был у тебя одним из лучших учеников.

– Ты был дураком, дураком и остался, – бормотал фотограф, поднимая упавший светильник. – Нет чтобы попросить по-человечески, ты начал на испуг брать.

– А как с тобой? А то «я – не я, и хата не моя». Скажи, как ты стал Никитиным? Никанора шлепнул?

– Нет, он не вернулся с задания. Потом узнал, что он подорвался на мине при переходе линии фронта, а у своих он числился, как пропавший без вести. После войны я взял его документы.

– А сейчас кем ты здесь? Резидентом?

– Нет, обыкновенным гражданином, у меня нет связей за рубежом. Я простой фотограф, свой хлеб добываю своим трудом.

– Не верю.

– Дело твое, можешь не верить. После войны я перешел на мирные рельсы. Так жить спокойнее.

– Да? не верю! Нет, так найдешь новые связи и поможешь мне. Я сейчас поеду к себе на родину. У меня в Ростовской области живет сестра. Больше двадцати лет я ее не видел. Побуду там, выправлю себе паспорт, а потом приеду. К тому времени ты поищешь для меня лазейку, чтобы я мог пересечь границу.