Валерий Михайлов - Книга пощечин

– Заделал ребенка – женись, – приказал папа, и Коля женился.

Родительскими обязанностями ни Коля, ни Свиномасса особо себя не утруждали, и за редкими перерывами Валерка до самого отъезда жил у нас. Поэтому, когда умер папа, Свиномасса потребовала от мамы, чтобы та переделала нашу квартиру частично на Валерку. Разумеется, мама послала ее подальше и разделила между мной и братом все, что у нас тогда было. Мне досталась родительская квартира и дача в Старочеркасске, а уродственникам – машина, гараж, какие-то деньги, пара грузовых мотороллеров и еще кое-что по мелочам. Если учесть, что незадолго до этого мама сделала им квартиру, раздел получился честным.

Распродав свою долю наследства, уродственники сначала купили приличный дом и нового «Жигуля». Тогда продукция «Автоваза» еще считалась роскошью, а на «девятках» ездила «крутая» часть населения страны.

Но я забегаю вперед. После свадьбы брата мама решила ускорить эволюцию и сделать из Свиномассы человека. Для этого она устроила ту на курсы медсестер, которые фактически сама же за нее и окончила, так как у той ума не хватало учиться самостоятельно, затем устроила ее в нашу больницу медсестрой, где Свиномасса работала до отъезда в Канаду.

Когда Коля остался без работы, мама не только организовала для них ежедневные обеды, но и договорилась с продавцами в магазинах, чтобы те давали уродственникам продукты в долг. Расплачивалась с ними мама.

Уродственники, кстати, при любой возможности старались не платить. Так, когда в больницу приходила барышня делать маникюр, Свиномасса всегда пыталась улизнуть из кабинета «по делам», «забыв» рассчитаться за процедуру.

Приехав в Канаду, уродственники понабрали кредитов. Чтобы их не возвращать, прикинулись нищими. А чтобы у них не списали деньги с банковского счета, все свои сбережения стали хранить в виде наличных. При этом, каждый раз, уходя из дома, они берут деньги с собой – в квартиру ведь могут залезть. У Свиномассы для денег есть специальная сумка. Однажды она забыла ее в ресторане. Заведение было огромным, с несколькими залами, и пока Танька нашла сумку, ее чуть удар не хватил.

После отъезда уродственников в Канаду с Митрофановной произошел забавный случай:

Мы с мамой только сели обедать, когда зазвонил телефон. Я мог спокойно его игнорировать, а маму рефлекс заставлял бросать все и хватать трубку каждый раз, когда телефон издавал свой противный электрический вопль.

– Алло, здравствуйте, я родственница Митрофановны, – услышала мама в трубке старушечий голос, – я звоню ей третий день и не могу дозвониться. Вы не знаете, где она может быть?

– Наверно, шляется где-то, – ответила мама.

– Третий день? Я звоню, и все время длинные гудки.

– Даже не знаю.

– А вы могли бы узнать? Третий день все-таки. Может, ей плохо, а рядом никого? Третий день… Может, вы сходите, а я потом перезвоню?

– Хорошо, – буркнула мама, давая тем самым понять, что разговор окончен.

– Кто там? – спросил я, когда она вернулась к столу.

– Митрофановну найти не могут. Пропала куда-то.

– Как пропала? Завонялась что ли? И чего им надо?

– Да это ее родственница. Хочет, чтобы я сходила к Митрофановне.

– Делать тебе больше нечего.

– Да никто никуда не пойдет. Позвоню вечером…

Вечером Митрофановна трубку не взяла. Через два дня родственница Митрофановны позвонила вновь. К телефону подошел я – мама вышла ненадолго по каким-то делам.

– Алло, здравствуйте, я звоню насчет Митрофановны. Вы не знаете, где она?

Мне захотелось послать ее подальше.

– Понятия не имею, – ответил я, и в моем голосе не было ни капли приветливости.

– Ее до сих пор нет. Я не знаю уже, что думать. Она никогда не уходила так надолго. Вы не могли бы к ней сходить, может у нее телефон не работает или, не дай бог, случилось что? Я сама бы к ней съездила. Да не могу. Самой так плохо… – перечисление болезней заняло минут двадцать эфирного времени. При этом она, как заводная, через каждое предложение напоминала, что пятый день…

– Даже не догадываюсь, что с ней, – оборвал ее я. У меня чуть не вырвалось: сдохнет, завоняется – соседи позвонят.

– Может, вы все-таки сходите?

– Не знаю. Если время будет.

Наконец, она догадалась, что судьба Митрофановны мне до одного места.

– Вы тогда передайте, пожалуйста, маме, что я опять звонила.

– Хорошо, передам.

– Это точно она там умерла, или ее паралич хватил, а до телефона дотянуться не может, – решила мама, – ее нет уже больше недели, а шляться ей не у кого. Мне как раз всю неделю снились плохие сны. Послал ее бог на мою голову!