Максим Сонин - Евгениус Шароваров - Афинское рождение, или Рождение Афин

Здесь я оказываюсь в некотором замешательстве, поскольку не могу назвать имени А. П. Ш-на целиком, считая это ниже моего собственного достоинства, но и не хочу при этом оскорбить тех моих Читателей, которые носят другие, вполне уважаемые, имена, начинающиеся на ту же букву. Посему я прошу прощения у тех Читателей, которые могут воспринять на свой счет мои замечания, и надеюсь, что мои мысли не заставят их отложить книгу или тем более сделать с ней то, о чем подумал доктор по отношению к младенцу, но о чем все же воздержался говорить вслух, даже и в медицинских терминах, ибо был хорошо воспитан.

Именно так, в бранных криках, появился на свет человек, которому предстояло еще много лет и до сего дня влиять на меня и мою жизнь, словно бы он был одним из ветров Тифоея. Здесь, в холодных руках недоброжелательного доктора, я его и оставлю до некоторого времени.

Я уже добрался до шестой главы своей жизни и снова оказываюсь в замешательстве, теперь по поводу того, в каком порядке описать такие важные события, как рождение моего старшего брата Кирилла и нашей младшей сестры Эстрейи.

С одной стороны, логическим кажется сперва описать рождение Эстрейи, как самой младшей, но в то же время в хронологическом порядке в мир первым пришел Кирилл, рожденный еще при Царе Алексее Михайловиче.

Разрешением этой задачи для меня является мысль, которую часто высказывал мой отец и которая иногда, как кажется мне, использовалась им в несколько ином смысле. Отец мой говорил так: «У покойного не просят прощения».

Поскольку мой горячо любимый брат уже умер, а моя сестра еще жива, я напишу о Кирилле в первую очередь, а уже потом об Эстрейе, поскольку у нее, если ей вздумается на меня обидеться, я еще смогу попросить прощения. Более того, закончив эту главу, я напишу ей письмо, чтобы предупредить ее о моем порядке прежде, чем эта книга увидит свет.

Мой брат Кирилл родился в тысяча шестьсот пятьдесят восьмом году, когда правил Царь Алексей Михайлович. Родился Кирилл в Москве, но, чтобы описать это знаменательное событие, мне нужно кратко коснуться женитьбы моего отца, которому в ту пору было уже двадцать восемь лет, и моей матушки, которой не было и двадцати.

Мой отец тогда лишь начал свой карьерный рост, поскольку до двадцати восьми лет жил в состоянии, которое сейчас бы окрестили арестом , а тогда считали лишь строгим воспитанием. Он учился, и у хороших учителей, знал несколько языков, включая греческий, но никогда не видел людей, кроме своего отца (моего деда), своей матушки и учителей и нянек. Когда же ему исполнилось двадцать шесть лет, его отец, Авгий Ярославович Шароваров, умер, после чего его жена, моя бабушка, стала заводить такие громкие кутежи, что уже через полтора года, едва не спалив дом, попала в Широкий монастырь, что рядом с Москвой-рекой, ныне – возле Всехсвятского моста. В то время там содержали умалишенных, и именно в Широком монастыре, двадцать семь лет спустя, то есть в тысяча шестьсот восемьдесят пятом году, оказалась и моя матушка после рождения моей сестры Эстрейи.

В том же тысяча шестьсот пятьдесят восьмом году, оказавшись на свободе впервые , мой отец вышел на улицу и бросался на людей так сильно (поскольку видел их до этого в гораздо меньшем количестве), что был бит и быстро попал к уличным сторожам, которые сразу углядели его не вполне спокойное состояние и оставили в какой-то избе на ночь – отлежаться. Именно из окна этой избы мой отец и увидел мою матушку, которая шла на рынок с нянькой, не зная, что скоро решится ее судьба.

Будучи выпущен из избы сторожами за мелкую плату, мой отец принялся расспрашивать народ о «красивой гинейке », и если бы моя матушка в тот самый час не шла обратно, то мой отец был бы бит снова и одному г-ну Судьбе известно, стали бы его и на этот раз уличные сторожа защищать.

Матушка моя всегда жалела убогих, а отец мой именно таковым ей и показался. Прошло самое малое время – сыграли свадьбу.

Я обещал своему Читателю, что до этой главы не коснусь своих современных дел, и почти что совершенно сдержал свое обещание, хоть и описал впопыхах несколько событий, которые относятся, скорее, к моему современному существованию. Среди них главное – смерть моего горячо любимого брата Кирилла, и о ней я хочу сказать сейчас, прежде всех остальных событий.