Вольдемар Собакин: АПОКАЛИПТО ГЭ

– Дон Ган! – сквозь вязкую пелену прорывается ко мне еле различимый голос Уя.

В этот же момент грохочущим, но не оглушающим эхом в залах моего рассудка гулко разносится «Гаан… Гаан…». И вот Дэйв уже стоит передо мной в нескольких метрах, и я, частью слившегося в экстазе зала выкрикиваю «Рита тач фэйт». Мои слова попадают в ритм, и даже в тональность, мои руки устремлены вверх в пульсирующем гимне животного восторга. Я захлёбываюсь в океане эмоций и единения с разгорячёнными толкающимися телами вокруг. Кто-то тянет за руку… Из тумана, сквозь звук собственного сорвавшегося в разнос сердца и слепящего мелькания стробоскопов Олимпийского, выплывает лицо пана Уи. Он протягивает мне стакан, и я читаю по губам «Пей!» Содержимое, залитое в глотку, отрезвляющим цунами проносится по берегам разума, унося причалы распустившихся ветвей моих мыслей одним бурлящим потоком щепок в сливное отверстие вечности…

Я открыл глаза и окружающая действительность субботним утром хлестнула меня по щекам. Пан Уи смотрел на меня сардоническим взглядом.

– Что это было?

– Это гриб. – спокойно ответил Уй. – Я же представился вам. Я – грибадир.

– Какой нахуй гриб? Ты меня подсадить на галлюциногены решил, дилер хуев? – выругался я.

Уй поднял обе ладони и по его взгляду я понял, что снова сморозил чушь.

– Нет, что вы, что вы! – поспешил объясниться толстяк. – Гриб это вовсе не тот гриб, который вы называете галлюциногенным. Гриб это аббревиатура! Global Router Individual Background (Глобальный Маршрутизатор Индивидуального Фона), – на безупречном английском произнёс он.

– Вот что, дядя Уй, – невежество в голосе не уступало моему знанию английского, – или ты мне сейчас всё понятно объясняешь, или я вламываю тебе пиздюлей и отвожу на то же место, где подобрал, и не факт, что следующему водиле ты встретишься живым!

– Я вам всё сейчас расскажу. Гриб это не наркотик! Проще говоря – стимулятор мозговой деятельности. Ваши наркотики всего лишь раздражают отдельные зоны, а гриб заставляет весь мозг работать более продуктивно. – пан Уи перестал тараторить. – Мозг среднестатистического человека в среднем функционирует на шесть процентов от своих возможностей. И это не случайно. В стрессовой ситуации ваш мозг способен достигнуть отметки в пятнадцать процентов и действовать на уровне реакций и интуиции, например, молниеносно отскочив в сторону от падающего на вас дерева. Во сне ваш мозг задействуется до тридцати процентов, проводя диагностику и восстановление организма. Гриб это вещество, заставляющее мозг работать на тринадцать процентов своей мощности в режиме бодрствования… Вот вы сейчас помните всё, что видели под грибом?

– Да, и на удивление отчётливо! – подтвердил я.

– Вот! А после алкоголя или наркотиков только боль в голове и провалы в памяти!

– А зачем вообще этот гриб нужен? Новая синтетическая дурь для золотой молодёжи?

– Чтобы вам объяснить мне придётся долго рассказывать.

– А вы куда то торопитесь? – с ехидством спросил я.

– Не скрою, мне бы хотелось побыстрее очутиться в Архангельске, – ответил толстяк, – но, в силу сложившихся обстоятельств, осуществить желаемое я не в силах.

– Вот и замечательно! – я открыл бутылку пива и разлил по стаканам. – До ночи ещё далеко, выпивка есть!

«-Как будто у него есть выбор!» – подумал я.

Очевидно, Уй подумал так же.

– Хорошо, мой друг, – сказал он. – Вы знаете, что такое дуализм?

Я утвердительно кивнул.

– Двойственность, если не ошибаюсь?

– Совершенно верно. – воодушевился Уй. – Так вот, парадигма человечества – дуализм. Оставим в стороне дуализм гносеологический и религиозный, возьмём за основу метафизику и этику прикладной, так сказать, двойственности…

Я настороженно сморщил брови, и Уй, смекнув, что более простые термины в моём обществе более уместны, продолжил:

– Человеческое общество живёт в диаметральной модели двухполюсной вселенной. Есть добро и есть зло, жизнь и смерть, горячее и холодное, начало и конец, свет и тьма, будущее и прошлое… Всякий человек в этой системе в каждое мгновение стремится отнести себя к одному из двух полюсов.

– Как дерьмо в проруби, – перебил я, – болтаемся мы то у одного, то у другого берега. А если и заплываем на середину, то всё равно остаёмся на миллиметр, но ближе к какому то краю.

– По сути верно, хотя и в несколько фривольной формулировке. Так вот, – продолжил Уй, – вы добрый человек или злой?

– Я? Ну это, смотря в какой ситуации. Когда то я добрый, когда то я злой…