Вольдемар Собакин - АПОКАЛИПТО ГЭ

– Извините меня, мой друг! – виновато заверещал мультяшный голос, от которого мои губы сами собой расползлись в улыбке. – Беспомощность собственного положения заставила меня вторгнуться в ваши владения! Признаюсь, я оказался в деликатной ситуации и, боюсь, без вашей помощи мне из неё не выбраться.

Я поставил пакеты на деревянный столик напротив и молча стал выкладывать содержимое. Уй беззвучно наблюдал за моими действиями.

– Ну, тогда за знакомство! – я придвинул к нему на четверть наполненный коньяком стакан. Предвкушение чего-то интересного уже пробудилось у меня внутри.

Толстяк, скорее из вежливости, с плохо скрываемым отвращением, выпил содержимое стакана и уткнулся, втягивая носом, в рукав плаща.

– Ну и говнище это ваше пойло! Никогда не понимал мотивации его потребления…

Глядя на отличный дорогой коньяк, зовущим мочецветным оттенком переливающийся в майских лучах, я с гневом выдал в его адрес:

– Так что же с вами произошло, пан Уй?

– Ах, друг мой, мне не составит сложности просветить вас относительно моей кручины, однако, предполагаемый скепсис с вашей стороны, не даёт мне уверенности в целесообразности дальнейших объяснений…

– Вы хотите сказать, что ваше объяснение изначально настолько неправдоподобно, что поверить в него невозможно? – перебил я. – Так отчего же вам не придумать более убедительную версию?

– Милый вы человек, – его лицо округлилось лубочным солнцем, – попробовал бы Христофор Колумб объяснить туземцам принцип работы порохового ружья, когда пулю невидно (а значит, её как бы и нет), а человек в ста метрах падает как подкошенный!

– А вы попробуйте! Я не туземец, да и вы не Колумб! Зря он, кстати, открыл эту грёбаную Америку!

Уй вынул из кармана плаща скомканную в шар газету и аккуратно развернул её передо мной. Внутри оказалась горстка чего то, напоминающего по форме изюм, но зеленоватого цвета пасты гои.

– Вот попробуйте, – Уй придвинул газету ко мне, – только не более одной штуки!

Я взял изюминку пальцами и поднёс к носу. Так пахнет ночью в натопленной казарме, после долгого марш-броска. Я убрал руку от лица и послевкусие первичного аромата донеслось нотками сушёных грибов с оттенками скисшего молока из далёкого детства.

– Что это?

– О, дон Ган, это то, за что на протяжении всей вашей истории многие из вас продают души! Не бойтесь, мой друг, просто положите в рот!

Я выбрал самую маленькую изюминку и выполнил просьбу, готовый выплюнуть её в ту же секунду. Но этого не потребовалось – приятный вкус тающего шоколада с тмином растёкся по языку.

Внешне ничего не изменилось. Я по-прежнему спокойно сидел на деревянном пеньке-табурете напротив добродушно взирающего круглолицего визави. Однако то, что творилось сейчас в моей голове – достовернее всего опишет язык айтишника. Моё внутричерепное железо получило сверхмощный апгрейд, сменив архаичный Celeron на многопроцессорную связку последнего поколения. Новая операционная система восприятия замелькала в разуме калейдоскопом десятка одновременно исполняемых процессов; Каждый из них, как и подобает в многозадачной ОС, просчитывался параллельно, не ущемляя в аппаратных мощностях другие приложения.

Откуда-то вдруг явилась неожиданная идея как в несколько раз увеличить прибыль предприятия, которому я отдал свои крайние пятнадцать лет. Через мгновение она трансформировалась в законченную мысль, простота которой граничила с её гениальностью.

«И как такое, – подумал я, – никому раньше в голову не приходило?»

Пока эта идея обрастала конкретикой, параллельно мой разогнанный мозг просчитывал ситуацию, при которой Алёна, девушка с охуительной (все другие эпитеты в данном случае ничтожны) фигурой, из экономического отдела, мне точно даст! В голове как из рога поэтического изобилия, в который одновременно дули Пушкин, Есенин, все поэты старого света вместе взятые и поэт – символист Фёдор Сологуб, лились изысканные, наполненные трепетом и обезоруживающим смыслом грациозные оборотами речи. И вот уже разум в тончайших и завораживающих подробностях предстал передо мной волнующим видеорядом, превосходящим своею пикантностью суммарные задумки Тинто Брасса. Я физически ощутил трепет покорившегося мне тела, обтянутого коротким чёрным платьем, запах её волос, в которые она вплетает едва осязаемую цветочную магию Lanvin, ставшую моим ароматическим фетишем…

Тут же я перескочил на другую идею, в смысл которой после предыдущей я не желал погружаться, но она касалась хитроумной комбинации ставок на спортивном тотализаторе. Данный расклад сули мне тройной процент вероятности срыва банка… Если бы сейчас передо мной стояло зеркало, то совершенно точно, из него бы на меня взирали брызжущие жизнелюбием и пламенеющие страстью к жизни глаза.