Светлана Берд - Летопись Кенсингтона - Фредди и остальные. Часть 2

И стал Мэй думать. Подумав, он решил купить еще один дом – на его счету еще лежало несколько десятков фунтов. Купля-продажа прошла на удивление легко – агент по недвижимости, пряча глаза, вручил ему ключи в обмен на пять фунтов. Брайан заподозрил подвох и потребовал досье на бывшего владельца дома. Но и фамилия его Мэю ни о чем не сказала – Самнер.

– Какой-то Самнер, – ворчал Брайан, везя в тележке все свое добро в новый дом. – Черт его знает, кто это такой.. Вот если бы Бульсамнер – тогда понятно.. Все они такие, персидское племя.. Жжечь бы его – да и дело с концом! Жжечь!

С такими вот контрреволюционными мыслями Брайан и зашел в дом. С порога он сразу закричал:

– Эй, есть тут кто-нибудь?

– …кто-нибудь, – отозвалось эхо.

– Значит, нету, – и Брайан стал распаковываться.

– Кого-нибудь нету, – сказал вдруг чей-то голос. – Я есть. А ты-то сам кто?

– Ну, как, – Брайан растерялся. – Я это.

– Кто «я»? – сварливо осведомился неизвестный.

– Я, Брайан, – ответил Мэй. – Друг Фредди.

– Друг Фредди?!!

В воздухе явно запахло недобрым и серой. Что-то с протяжным жужжанием вылетело из окна.

– А ты его не позовешь? – опасливо спросил кто-то. – А то – ого!

– Ого? – с презрением сказал Мэй. – Ого-го! И еще больше!

– Мы его боимся, – доверительно сказал новый хриплый голос. – И не сладим.

– Да! – с гордостью за своего неуязвимого друга крикнул Брайан. – И никогда и ни за что! С ним даже Бука не сладит. И Кощей.

– Насчет Кощея не знаю. -прохрипел голос. – А вот Бука – это я.

– По пачпорту? – изумился Мэй.

– По тарифу! – огрызнулся хрип. – А может, и слажу. Как выскокну, как выпрыгну из шкафика – и голову откусю.

– Видел бы ты его шкафы! – мечтательно сказал Брайан.

– А что? – подозрительно спросил Бука. – Много я их видал. Что они у него – китайские?

– Японские! – похвастался гитарист-новосел. – А чулан – корейский!

– У-у-у! – зашумело невидимое общество.

– А по мне – хоть австралийский! – разошелся хрипатый Бука. – Всех съем!

– Не советую, – холодно произнес Мэй. – Вам же хуже будет.

– А мы что, мы ничего, – испуганно отозвался первый голос. – Это все он начал про шкафы. Это его конек.

– Это его ослек, – разозлился Брайан. – Хочет идти к Фредди – пусть идет.

– Я просто так сказал, – ретировался хрипатый. – Я – специалист по детям. У Фредди ведь дети есть?

– Нету, – развел руками Мэй. – У него кошки есть. Любишь кошек?

– Всех перережу! – сорвался на визг домовой. – Всем кровь пущу!

– Дю! – крикнул первый голос. – Фаринелли!

– Чо?!!

Раздался звук затрещины, потом полетели стулья и, в общем, началось такое буйство духов, что в комнате поднялся настоящий ураган.

– Ди-и-икий ветер!!! Хей, хей, хей, хей!

Это, как вы уже поняли, в комнату вошел Фредди, разудалым голосом крича новую песню.

Шум упал, а дым сгустился. Фредди замолчал, почувствовав на себе множество взглядов, смутился и заковырял пол носком ботинка.

– Не пакости мой паркет! – возмутился Брайан.

– Так это твой паркет?

Фредди тут же отодрал несколько паркетин и, сложив из них шалашик, поджег. Затем он сварил суп и съел его. Суп из спаржи. Все это проистекало под многозначительное молчание.

– Это и есть ОН? – спросил, наконец, тонкий голос.

– Да, – самодовольно сказал Фредди. – Это он. А ты-то кто?

– Это мой паркет… – растерянно начал Мэй.

Фредди замахал на него ложкой.

– Подожди, – сказал он твердо. – Дай с нечтом разобраться.

– Я – призрак оперы! – представился голос и, судя по всему, присел.

– Ночь в опере? – уточнил Фредди. – Помню. Бывал.

– И я бывал, – подключился хрипатый. – И в опере, и в полисмене. Даже в сапожнике бывал. В их шкафов. Точнее, в иф шкохав. Тьф.

– А я вас помню, – проснулся Фредди. – Ты – Бука? Знаю. Читал. Ну, выходи, Бука. Посмотрим на твои бучачьи уши!

Послышалось шебуршание, лязг, истерический шепот: «Не сметь! Не сметь, рожа волосатая!», и из шкафа, кряхтя, выбрался.. медведь. За ним, красный от смущения, выбрался Стинг. Фредди с Брайаном молча смотрели на это безобразие.

– Так это ты – Самнер? – задыхаясь от возмущения, вспомнил настоящую фамилию Стинга Мэй. Стинг кивнул и тяжело задышал, всем своим нелепым видом требуя пощады.

– Так это ты, значит, Самнер, – повторил Брайан, медленно приближаясь к нему. – Ну сейчас мы из тебя будем делать Микки Мауса.

С этими словами он схватил с полки бюстик великого Лонгфелло и треснул им несчастного Самнера с такой силой, что от поэта осталась только борода и кусочек уха. Сам же Стинг, впрочем, пострадал меньше. Он подхватил медведя под лапу и позорно сбежал, прикрывая наиболее уязвимые места, по которым их лупил логарифмической линейкой гнавшийся за ними Фредди. А Брайан, злой и недовольный, решил отметить первую ночь новоселья здоровым и крепким сном. И так хлопнулся на диван, что весь дом заскрипел, затрещал и сложился вовнутрь, придавив стенами безмятежно спящего новосела…