Светлана Берд - Летопись Кенсингтона - Фредди и остальные. Часть 2

– Мандрил!

– Мангуста!

– Мартышка-гусар!

– Кистехвостый дикобраз!

– Галаго!

– Броненосец Потемкина!

– Азиатская макака!

– Гиббон!

– Павиан!

– Бабуин!

– Ага! Вот ты и просчитался! – возликовал Боуи. – Павиан и бабуин – одно и то же!

– Вот ты и есть один и тот же павиан-бабуин! – отрезал Фредди.

Боуи от такого нахальства побагровел, отшвырнул гитару, вытащил из-за пазухи дубину и, держа ее в зубах, пополз по водосточной трубе. Вот чего Фредди не учел – лазания Боуи по трубам. Он думал, что все Боуи только на крышах кричать умеют и рыбу воровать. С перепугу ему на ум пришли строчки стихотворения одного русского поэта, которое ему часто доводилось слышать от не в меру строгого папы. С криком: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!» он метнул банку с компотом в лезущего Боуи. Тот, как заправский акробат, поймал ее на лету, устроился поудобнее и принялся поедать вишни, дав тем самым Фредди фору на обдумывание спасения.

Но Фредди ничего обдумывать не стал. Планы спасения в таких случаях появлялись сами собой. Фредди (в который уже раз) побежал в студию, где его друзья, вернувшиеся с обеда, распаковывали инструменты, схватил в охапку Брайана и выволок на балкон. Боуи же тем временем развлекался. Допив компот и проглотив вишни прямо с косточками, он стал жонглировать банкой, подержал ее немного на носу, как морской лев, а затем с наслаждением съел. И полез наверх. Фредди раззудил свои хилые плечи и метнул в Боуи Брайаном. И, к сожалению, промахнулся. Джон с Роджером задрожали. Судя по звуку, Брайан упал на тротуар в позе зародыша, прижимая к груди гитару.

Боуи продолжал уверенно ползти по трубе. Фредди заметался по балкону, а затем отдал Боуи на съедение Роджера. Дэвид его есть не стал – от Роджеров обычно бывает несварение и бляшки в сосудах – а просто кинул вниз, до кучи. Джон, не дожидаясь, пока его выкинут, выбросил Фредди сам и от полноты чувств схватил бас-гитару и заиграл на ней маршбатяк (маршбатяк ( джоновск .) – вовсе не маршевый батальон, а нечто музыкальное, задорное, свежее, от чего ноги сами дрыгаются).

…Внизу, на мостовой, имела место быть восхитительная куча-мала. Фредди, которому за многие месяцы утомительной работы выпала возможность всласть побеситься, блаженствовал вовсю. Он запутал руки-ноги лежащих приятелей так, что сам черт не разберет. В самом низу кучи, на асфальте, лежал Боуи, на котором громоздилось два центнера беспрерывно шевелящегося и хихикающего человеческого мяса, и жалобно всхлипывал:

– Как под прессом! Как под прессом!

После происшедшей затем дележки рук и ног (которую подглядел сэр Уильям Самуэль Харрис в исполнении Ширвиндта с трубкой в зубах и привнес в фильм «Трое в лодке»), все поднялись и со стонами-вздохами отправились в студию, где и увидели Джона, который расхаживал, раскачивался и время от времени слюнил пальцы.

– Не грызи ноготочки, – нежно посоветовал ему Фредди. – Будут глисточки!

Не успел Джон достойно ответить, как его сграбастали, в наказание за неучастие в куче ввернули в патрон лампы, включили свет – и нос Джона засиял приятно и электрически. И все этому обрадовались – наступал вечер…

А уже гораздо позже, когда Джон вывернулся, а Брайан склеил свою многострадальную гитару, Боуи категорически отказался уходить и стал петь вместе с Фредди. Так была записана песня «Under pressure», которую каждый может услышать в альбоме «Hot spaсe».

А Джон еще долго светился по ночам и пугал персонал монтревской гостиницы…

Однажды по возвращению из Монтре наших героев ждало несколько сюрпризов. Например, Роджер с изумлением обнаружил, что у него родился сын! Он позвал в консультанты Джона, и они долгими зимними вечерами пропадали в кабачках и пабах, заливая удивление от презента пивом с чаем. Фредди же был занят весьма важным делом – он случал своих кошек с какими-то ужасными камышовыми котами, которых находил в самых неожиданных местах (одного, например, он обнаружил в шкафу отдыхающим на своем новом выходном смокинге), а затем продавал получившихся котят как манулов, а одного, особенно ушастого, всучил Лондонскому зоопарку как фенека… Брайана по приезду тоже ожидал сюрприз, гораздо менее приятный – его жена выехала в неизвестном направлении, продав дом. В доме теперь жили совершенно посторонние люди – бородатые. Их Брайан, проявив недюжинную смекалку, сразу окрестил «Бородами». Хотя настоящую фамилию Борода носил только их друг – безбородый. Все эти волосатые личности гамузом поступили работать в пожарную часть, но Брайана это совершенно не волновало. Огорчало другое – жить было негде. Свои вещи, кстати, Мэй все-таки нашел. Изрядно попорченные ветром и дождем, они валялись в мусорной куче за его бывшим домом.