Владимир Перцов - Для писем и газет

Пили из вазона, затыкая дырочку в днище пальцем. Я и затыкал, поскольку у них нечем.

Потом мы пошли провожать меня.

Проходя мимо знакомого женского общежития, я постучал вахтеру, показывая, что группа пришельцев желает ознакомиться с бытом наших замечательных девушек-тружениц. На что этот старик ругался милицией, а когда увидел остальных, крестился телефонной трубкой, бледнел и поливал себя из снежного огнетушителя. И так битый час, хотя девушки-труженицы проснулись и давно побросали нам ключи с номерами от комнат и международными пожеланиями не тянуть резину.

Не желая разочаровывать ни в чем неповинных пришельцев в наших людях, мы пошли смотреть наши достижения, катаясь в парке на чертовом колесе. Пока это чертово колесо не пошло вразнос, а после сорвалось и покатилось, шмякая этими люльками, до самой водокачки, которую все равно собирались реставрировать. Где мы не досчитались одного, обнаруженного после – при попытке вскрыть кооперативный ларек. Не желая разочаровывать пришельцев в наших ларьках, поскольку эти жлобы все равно на ночь оттуда все вывозят и прикапывают, мы пошли провожать их.

Нисколько не забывая про суть дела, я должен упомянуть об поездке за город на ночном автобусе. Водитель попался душевный, поскольку все время нам подтягивал, но когда пошел лес, эта сволочь выпрыгнула на ходу и скрылась в чаще, ухая оттуда филином и воя зверем.

Потом затих – видно, нарвался на настоящих.

Потом мы ехали назад, и гости планеты сильно хвалили наши автобусы за экономичность, так как бензин был выпит еще у костра, а куда девались колеса – режь, не помню. Может, их снял этот псих-водитель, пока мы глушили рыбу в рыбном отделе универсама.

Потом мы пошли провожать меня.

Потом их.

Потом обратно меня и вышли к складу, где я напомнил пришельцам из Космоса, что дома их ждут сестры, матери и жены, а меня – страшно вспомнить, кто, с авансом.

На прощанье я вспомнил о старинном красивом обычае землян «А на посошок!», на что они глянули на старшего и кивнули, чем там у них еще оставалось. Нацедив в кружку из краника сбоку что-то сильно похожее на тормозную жидкость, каковой оно впоследствии и оказалось.

Но об этом дальше.

Потом они пригласили меня в середину расписаться в книге почетных посетителей. В середине было совсем как в кино, только по одному борту у них шла длинная вмятина и два окна были заделаны фанерой со словами «собственность Юго-Зап. ж. д.» и еще какие-то цифры. После чего они наливали из краника, но уже внутри. Потом сильно приглашали с ними, но чувство Родины взяло верх, хоть они и обещали держать меня на своей планете в специальной банке, залив спиртом с головой.

Потом мы попрощались за руку, поцеловались и поднялись вместе со мной. Поскольку я забыл выйти, а они никак не могли, найти кнопку, как оно останавливается. И они тыкали во что попало, пока мы не получили еще одну вмятину об заднюю часть Луны, а местные головоногие долго бежали следом по этим камням, пока не попали в нас чем-то квадратным, после чего, не знаю как, мы снова очутились над красавцем Тбилиси вниз головой. Так надо было видеть лица местных казахов, когда мы так и вышли из тарелки на местном базаре и захватили с собой, что смогли, так как трое суток не закусывали.

Теперь про самолет.

Ложась на обратный курс, мы встретили упомянутый вверху самолет, и я попросил старшего лечь на параллельный курс и сблизиться, чтоб увидеть, что это за знакомое лицо смотрит в иллюминатор. И если это Вера, то спросить, куда это она собралась в такую рань? А этот летчик – водитель самолета, глядя на нас, страшно ругался и крутил у виска международными знаками, на что наш старший разобиделся, как ребенок! И я не знаю, чем бы это закончилось, но это оказалась не Вера, а незнакомая женщина-негр в похожей косынке, надетой непосредственно на босу ногу. А этот водитель самолета высунулся по пояс и кричал нам: «Отворачивай! Отворачивай!». Хотя я тоже выставил фанеру и кричал ему в ответ: «Видишь, не можем!» Так как оказалось, что мы выпили не только тормозную, но и отворачивающую жидкость! И пусть скажет спасибо, что я догадался выставить эту фанеру поперек воздуха, после чего нас вертануло вбок и посадило возле того склада, откуда мы и стартовали. А то им бы пришлось еще раз создавать правительственную комиссию по организации похорон ихних обломков.

Про это, между прочим, в прессе ни слова.

В конце контакта цивилизаций мы обменялись майками, как на чемпионате Европы. Я отдал им сверху брюки, которые все равно носил на шее после не относящегося к делу случая. Потом они оторвались с трудом и с песней, и долго летели ребром, ухватив младшего за все руки, поскольку он таки вывалился в незащищенное фанерой окно, крича: «Оставьте меня здесь или убейте!»