Юрий Мудренко - День доспехов и т. д.

Дальше старший из братьев разошёлся не на шутку и стал назидательно поучать старлея, как надо правильно вываживать попавшуюся на крючок рыбину, чтобы та ненароком не сорвалась и не убралась назад в камышовые заросли.

Тем временем старший лейтенант закончил трапезу и попросил книгу для записи отзывов о качестве приготовленной пищи. Сегодня ужин удался на славу: и пюре не растекалось по тарелке, и рыба не была пережарена, а потому Воронов аккуратно ровным почерком записал, что качеством приготовленного ужина доволен, после чего вышел на крыльцо на свежий воздух встречать личный состав, который через несколько минут должен был подойти к столовой.

Прапорщик машинально проследовал за ним, откровенно сожалея о том, что ему не предоставили возможность как следует поговорить о тонкостях рыбной ловли хотя бы ещё немного, а потом подоспевший к ужину личный состав и вовсе вынудил закрыть эту тему и отложить собственные рассуждения до лучшей поры, когда и времени будет побольше, да и слушатель попадётся благодарный и терпеливый, готовый всецело воспринимать передаваемую информацию. Правда, в последнее время таковых не находилось и вовсе, а старожилам военного городка и тем немногим знакомым, которые поддерживали контакт с Желудковым-старшим, его поучительные россказни надоели, как минимум, несколько лет назад. Вот и мучился бедняга, не находя достойного собеседника и, как следствие, выхода скопившимся знаниям, откровенно по-детски радуясь редким слушателям рыбацких баек.

– Драган идёт, – сообщил Желудков старшему лейтенанту, кивнув в сторону плаца. – Что-то зачастил он к нам в гости в последнее время. Такое ощущение, что жить без солдатской столовой не может, – пожаловался прапорщик дежурному по части. – Сейчас начнёт сыпать ценные указания, петух гамбургский.

– Так, может быть, он порядок хочет навести? – спросил сталей у прапорщика.

– А как же! Порядок! – прошипел Желудков-старший. – Да после его визитов корвалол впору принимать.

– Нельзя так про начальство, тем более непосредственное, – съязвил старший лейтенант и, пока Драган не слышал, продолжил. – Он же отец вам родной. Заботится о вас, грешных.

– В гробу я видел такого отца, – не сдержался прапорщик. – Только и может, что закладывать всех без разбору. Его, наверное, всё детство били сверстники, но, как видно, не помогло.

Тут прапорщик вынужден был замолчать, потому что подполковник Драган ступил на крыльцо и мог бы услышать крамольную речь. И на самом деле подполковника Драгана, начальника тыла части, личный состав, мягко говоря, недолюбливал, особенно за его склонность докладывать обо всём командиру. В обиходе склонность ябедничать окрестили понятием закладывать, вот и получалось, что закладывал подполковник всех и вся по поводу и без, даже не разбираясь в нюансах.

– Ну, пойдем посмотрим, как приём пищи организован, – предложил подполковник и первым вошёл в столовую, попутно делая замечания:

– Ну вот, а стены здесь так и не отмыли, пол грязный. Я говорил уже, что надо заменить клеёнку на столе дежурного по части. А швабра что здесь делает? Так, почему в столовой шумно? Желудков, тебе надо не на свежем воздухе прохлаждаться, а находиться в столовой, следить за порядком, да и вообще быть на подхвате. А личный состав дежурный по части встретит, ведь это его прерогатива.

Сергей ещё какое-то время, во всяком случае, пока шёл ужин, лицезрел этих двух персонажей вместе: подполковника Драгана с его придирчивыми распоряжениями и его подчинённого прапорщика Желудкова-старшего с налившимися, как у быка на корриде, кровью глазами и позеленевшим от злости лицом, не смевшего перебить своего шефа и перечить ему. А когда ужин, наконец, закончился, подполковник исчез с глаз долой, предоставив шанс для успокоения всей дежурной службе, да и всему личному составу.

Потом закономерно состоялись вечерняя прогулка, вечерняя поверка по подразделениям, а также обязательные доклады дежурных по ротам и долгожданный отбой, поставивший жирную точку в конце суетливого дня. Проверка караула не принесла беспокойства, разве что пришлось прогуляться на самую дальнюю позицию. Но всё было нормально, и оставалось выдержать только ночное дежурство, когда смертельно хочется спать, а спать нельзя, не положено по уставу. Вот только молодой организм этого не приемлет, а потому переживает самый настоящий стресс, всерьёз не понимая, почему и за какие такие прегрешения его заставляют бодрствовать, всматриваясь во все глаза в непроглядную чёрную ночь со звёздным небом, раскинувшимся от горизонта и до горизонта.