Влад Костромин - Гнездовье котов

Женщина попятилась.

– Вали отсюда, пока мы тебя не трахнули, – Леха показал неприличный жест.

– Шалава городская, – выдал Егор, – понаехали тут, пройти не дают.

Женщина взяла меня за плечо и молча повела по улице. Вслед нам летели насмешки и комья земли.

– Им правда ничего участковый не сделает, – виновато сказала женщина, старательно отводя взгляд. – Тут все местные, друг другу родня и половина сидевших. А мы чужие, нас не любят. Ты держись от них подальше.

– Спасибо, что помогли.

– Да не за что.

С тех пор я гулял один, стараясь не попадаться никому на глаза. Забрел к кирпичной ферме, где, окруженные джунглями из огромной лебеды, отражали солнце ласковые желтые лужи. Бродил по ним босиком, представляя, что иду вместе с Элли и Тотошкой по дороге из желтого кирпича в Изумрудный город, и на пути меня ждут встречи с настоящими друзьями: Страшилой мудрым, Железным дровосеком и Храбрым львом. Детство конечно, но так хотелось иметь друзей.

Деревенские ребята сюда не ходили, и я чувствовал себя спокойно. До того дня. Сегодня я представлял себя Эндимионом, неспешно ведущим баржу в задумчивых желтых водах Кэнса.

– Гля, Васек, – послышался ненавистный голос из густых зарослей лебеды, – чухлома лазит.

– Во чувырла городская, – над лебедой поднялась вихрастая голова Васьки – главного моего обидчика, – в ссули залез.

– Ничего это не ссули! – закричал я, рванувшись им навстречу.

– Еще и спорит, чорт, – Васек, Егор и Леха, гогоча, стояли на берегу лужи, – это коровы нассали.

– Сами вы нассали!..

Получив от Васьки сильный удар ногой в живот, согнулся.

– Пей, город! – ударом в коленку сбоку он свалил меня в лужу. – Это тебе не «Кока-Кола», москвич проклятый! – резиновый сапог опустился на голову, заталкивая в мочу.

Я колотил руками, захлебывался.

– Пей! – гулко неслось сверху.

Перед глазами потемнело, а затем возник желтый свет, будто в конце тоннеля. Я рванулся навстречу свету и замер. На меня смотрел худой мужчина в сером плаще с капюшоном. Глаза его были цвета расплавленного золота я ни разу не видел расплавленное золото, но именно такое сравнение пришло мне в голову в тот момент.

– Где я?! – вскочил и огляделся. Будто бы пещера какая-то. – Как я здесь очутился?

– Ты исполнил древний ритуал, и теперь ты здесь.

– Какой еще ритуал? Вы кто вообще?

– Я старший клоачник.

– Кто?!!

– Клоачник, – терпеливо повторил мужчина, – старший.

Я непонимающе посмотрел на него.

– Демон я, – вздохнул клоачник. – Часть той силы, что вечно жаждет зла и…

– Это прикол такой, да? – перебил я, оглядываясь и пытаясь понять, откуда за мной наблюдают деревенские мучители.

– Нет, это на самом деле, мой юный друг. Мы родились из попыток алхимиков получить Философский камень.

– Из мочи?

– В том числе…

– А что такое философский камень?

– О времена, о нравы, – вздохнул клоачник. – Философский камень, который разные знающие люди называли по разному: магистерий, ребис, жизненный эликсир, красная тинктура, великий эликсир.

– Эликсир?

– Такой реактив для превращения любых металлов в золото, и для создания эликсира жизни. Тогда не только ртуть варили и летучих мышей в порошок растирали, но и благородную урину пускали в дело.

– А я тут при чем?

– Ты искренне возлюбил мочу и отверз ей уста свои в поцелуе.

– Я?..

– Теперь ты избранный и я могу наделить тебя даром! – воздел руки, словно птица крылья.

– Каким? – против воли заинтересовался я. – Вы можете сделать меня бессмертным?

– Зачем бессмертие тому, кого все унижают?

Я промолчал, потупившись.

– Я дам тебе больше, чем бессмертие! Я дам тебе возможность управлять мочевыми пузырями!

– Вот же круто… А зачем?

– Ты совсем того, – расстроился клоачник, – ты же сможешь любого обидчика одним взглядом заставить обоссаться. Они же завтра от тебя шарахаться будут.

– Правда? – с внезапной надеждой спросил я.

– Истинная, – торжественно коснулся моего лба, будто король, касанием меча посвящающий в рыцари, и я пришел в себя.

Я лежал лицом вниз в луже, от обидчиков не было и следа. Выбрался, посмотрел на мокрую испачканную одежду, к которой пристали репейные колючки. Расстраивать бабушку не хотелось. Потащился к озеру. Прячась в кустах, снял одежду и начал стирать.

– Живой, – послышалось сзади.

Оглянулся. Проклятая троица была тут как тут.

– Живучий, – Васек плюнул в меня, – а давайте мы его трахнем, а?