Вяч Кон - Ляпиков – художник искушения

Падение Ляпикова с высоких ходуль, ознаменовало его последующее паление в социуме. Вскоре проекту предложили сократить состав из-за дороговизны и выбрать или театр Ляпикова или оставить живых музыкантов сопровождавших Витаса. Выбор со стороны продюсера стал в сторону живого сопровождения, ибо и так вокруг шла шумиха, что Витас поет не сам, а за него делает компьютер, и весь этот театр пантомимы Ляпикова лишь ширма чтобы отвлечь и увлечь зрелищем зрителя. Ляпиков снова оказался на улице, а точнее была еще по пытка передать его на руки другому продюсеру, но когда он услышал от него «Я не читал еще вашу писанину» (это были пьесы Ляпикова предложенные для постановок, т.к. продюсер работал с самой А. Вертинской), то взорвался и прейдя с гневным лицом мимо «САМОЙ Вертинской», которую не узнал, ибо ей было уже 55, а он ее помнил прекрасной и свежей, опустил голову быстро прошмыгнул в угол, сунул руку за штору на окне – красная папка, что – то пробормотал в ответ, что это его, и что было дух пустился по лестнице на улицу. Вернувшись домой он сел за стол и вывернул все наизнанку своему маленькому компьютеру, который теперь уже заменял печатную машинку. Это потом он попробует показать свои рукописи в редакции нескольких журналов и изданий, как я сейчас, подобно Ляпикому, как мы все сейчас в период мирового кризиса, пытаемся подняться с самого дня и сказать что —то сокровенное. Так видно именно и такие события рождают в человеческих душах открытое желание быть правдивыми, открывая собственное достоинство называться человеком, а не машиной, которой можно управлять.

Тим – это второе его проявление. Точнее имя это он принял как факт встречи с женщиной, которая пришла на смену милому Ляпикову. ЕЕ звали ОЛьга, новую звали Ирина.

Ольга.

– Ты пригласил меня на «грязный танец», ты помнишь это – ее огромные глаза обычно становились еще больше когда она чем увлеченно вспоминала, – а потом я часто тихо приходила на Арбат просто посмотреть на тебя, и так же тихо уходила, ты даже порой об этом и не знал.

Незнал Ляпиков, что именно женщины и многие женщины, которых порой он не воспринимал «в серьез», и именно потому что они были не восприняты в серьез и питали надежды на его внимание, прокладывали в его жизни существенные вехи его судьбы, о деяниях которых он даже не подозревал. Точнее до него это доходило потом, спустя, какое время когда становилось очевидны дела, но женщины к тому времени уже покидали его жизнь, оставляя только светлые воспоминания. Толи женщины были столь уникальны, толи Ляпиков пробуждал в них что-то светлое, по-матерински заботливое, страстно – притягательное, отчего они и боялись к нему приблизиться и желали всей душой, и ничего не оставалось как «в тайне» из —далека, благоволить и проявлять к нему свое внимание. Когда у него возникнет за несколько лет целый «горем», при том что каждая будет знать о другой, но никогда не встречаться и как-то уживаться с этим пониманием, Ляпиков поднимет проект небывало масштаба на телевиденье. И стоять он будет крепко на чувственных плечах всех его любовниц. Которые смотря в глаза друг другу будут настолько ослеплены любовью, что перед ними только Ляпиков.

Позднее они с радостью, чуть с улыбкой снисхождения будут принимать от него тумаки. Пощечины, моральные пинки и довольно-таки жёсткое удары психики. Что дарило им такое собственно откровение чувств? Может в природе каждой женщины есть потребность ощущать на себе мужскую силу, может потребность чувствовать над собой власть более высшую чем они, может древний архетип… но как бы там не было после серии «мужских» проявлений Ляпикову пришлось расстаться о своей внутренней «женственностью», которая питала его душу поэзией и тонко-нежные восприятиями окружающего мира и стать наконец тем кем надлежало. И он стал монстром. Причем трансформирующимся монстром.

Способность Ляпикова мимикрировать, то есть обретать ту форму, которую ему предлагается для комфортного состояния. Если девушка была мягкая внутри и жесткая снаружи, он становился мягким и наоборот. ТО есть он вскрывал внутреннюю суть женщины и воплощал ее саму через себя и потому женщины видя в нем себя, думали, что встретили идеал. И однажды он не смог ударить одну из них. Она смотрел в его глаза, когда его рука схватила ее за шею, подтянув голову близка к глазам. И вдруг он увидел в ней красоту. Царственную красоту, красоту которую ни в коем случае нельзя было разрушать. Внутреннее величие. Которую он сам на себе ощущал очень остро и в проявлениях, и уже в мыслях, и в том ощущении в себе как некого сияющего начало. Именно это и сдержало его руки, которые готовые были обрушиться на нее только за то, что имела «наглость» оттолкнуть его словом. Это будет переломный момент в их отношениях и его характере. Уже на следующий день вечером он не сможет в полной силе, которой всегда гордился, удовлетворить ее в постели, уже на следующее утро у него замаячат печальные мысли о том что ему 42, и впервые он сядет по настоящему писать, почувствовав, что это единственное что ему удастся навсегда сохранить – бодрость духа. Видимо, как только мы становимся физическим импотентами, наш дух, освободившись от тела, становиться свободным. Если конечно до этого он развивался и не тлел, ибо что может быть страшнее импотенции Духа. Но надо сказать, что именно она пробудила его к этому восхождению. Они жили сегодняшним днем, они знали что вместе будут временно, у каждого был свой путь, но именно это бесперспективность, не обязанность, делало их свободными и очень близкими друг другу. Никто никого не насиловал своей моралью и стремлением подчинить своей доминате. Видимо мысль и продолжительном, заставляет людей предпринимать какие-то шаги по выявлению лидерства и ведОмости.