Жесуй Бесдеполь - Красное небо

– Но пап…

– Ты меня слушаешь, или нет?! С завтрашнего дня будешь сидеть дома!

Оливия снова пытается заговорить, но слезы уже не позволяют. Девушка начинает шмыгать, а если и старается что-нибудь сказать, но выходит у нее лишь мычание, так что она разворачивается и, плача, уходит в свою комнату, совершенно не понимая, в чем провинилась.

– Миш, – жалобным голосом зовет мужчину супруга, – может не надо было так жестко, а?

– Ничего, – вздыхает Михаил. – А как иначе?

– Ну так строго-то зачем?

Мужчина оборачивается и взглядывает на жену строго.

– А ты сама не понимаешь? – шипит он сердито, но говорит шепотом, чтобы дочь не услышала. – Если она не прекратит, то окажется в лечебнице! Да стоит этой тупице Настасье Федоровне пожаловаться и…

Женщина садится рядом и тоже говорит шепотом, еще тише, чем прежде, оставив ладонь на плече мужа.

– Но она же не виновата.

– Будто я не знаю, – прячет глаза Михаил. – Только кому кроме нас с тобой есть до этого дело? Все. Разговор окончен. Я никому не позволю лишить нас дочери. Чего бы мне это ни стоило.

А вот Оливия эти слова не подслушивает ни случайно, ни намеренно. Слишком мощный импульс проглатывает ее во мрак оттенков неприязни, и ровно в это мгновение девушка туго затягивает волосы в пучок у левого уха, а следом тут же отрезает лишнее. И отныне, думает комсомолка, ей не придется сменять настроения.

– Да что с тобой сегодня? – подталкивает Виолетта в плечо. – И что с волосами? Ты зачем их отстригла?

Оливия всем видом показывает, что обсуждать это не собирается, отворачивается и даже не отвечает.

А выглядит она действительно странно. Она и обычно не бывает дружелюбной, привыкнув хмурым видом отгонять ухажеров, но сегодня комсомолка совсем не в настроении, и за весь день, кажется, не проронила ни слова.

– Ты не заболела? – спрашивает подруга, изменив тон.

Жалостливо сложив домиком бровки, вторая красавица школы гладит по плечу свою дорогую подругу, но Оливия никак не реагирует.

– Слушай… – заговаривает она вдруг.

Девушка говорит странным, нерешительным голосом, будто на каждом слове раздумывает о том, стоит ли договаривать мысль, но, тем не менее, не останавливается и больших пауз не делает.

– Ты… вечером… сегодня… поедешь со мной? – выдавливает она из себя, как из тюбика. – Там… в общем… там есть на реке… вроде обрыва… за городом! На электричке, а дальше…

– Сегодня? – Подруга делает виноватое лицо, и комсомолка уже обо всем догадывается, а потому мгновенно остывает и вновь нахмуривается, не дожидаясь, когда Виолетта закончит. А та продолжает: – Ох, я никак не могу! Я уже обещала.

Оливия на миг теряет хмурость.

– Что обещала?

Подруга начинает странно улыбаться, подсаживается ближе, медленно берет под руку, обвивает и подтягивает к себе, а затем начинает рассказывать полушепотом с той же хитрой, довольной улыбкой на лице.

– Я тут с иностранцем познакомилась, – сообщает Виолетта. – Он из Испании, представляешь? – Поделившись радостью, она начинает сиять, но голос не повышает, а даже наоборот, окончательно переходит на шепот, не желая, чтобы ее услышали даже случайно. – Я хотела отказать, но…

Подруга начинает трясти Оливию за руку, едва сдерживая радость, и девушка просто отмахивается.

– Ну и как хочешь…

Виолетта резко остывает, когда девушка поднимается и собирается уйти, не собираясь, похоже, разделить с подругой ее радость.

– Да что с тобой сегодня? – недоумевает Ви. – Ты что, правда обиделась? Ты что, серьезно?

Ей тоже не нравится, что в такой миг подруга не хочет ее поддержать, так что девушка, разумеется, не собирается извиняться перед Оливией.

– Ну и пожалуйста, – тихо договаривает Виолетта, надувает щечки, сидит еще миг, а затем встает и тоже уходит.

Дома никого не оказывается. К слову, во дворе опять не обнаруживается хулиганов, как и утром, но на этот раз девушка о них даже и не вспоминает. Да и не такое время, чтобы беспокоиться о посторонних.

Оливия вообще странная с утра, и странная иначе, чем обычно, злая и сердитая, безразличная и еще более холодная, чем обычно.

Хотя, подруга еще с утра решила, что девушка притворяется, так как сегодня Оливия умудрилась достать, наконец, приставучую Настасью Федоровну. Та, как и обычно, постоянно бросала взгляд в сторону девушки, желая поймать ее за каким-нибудь проступком, а затем, увидев, что комсомолка уставилась в окно, тут же подошла, чтобы выругать.