Вадим Чарномский - Картинки с выставки

– А чего ж мы тогда? Отож! Я завтра уеду с мамой. В Бабий Яр. И к знакомым. Послезавтра утром приеду. Давай, и мы попробуем?

Она как-то тихо и обречённо вздохнула:

– Давай! Мне домой уже надо, а то тётка заругает.

– Пошли!

Я взял её ладонь в свою. И мы молча пошли домой. Грустно как-то…

На следующий день мы с мамой уехали в Киев. С вокзала – сразу в Лукьяновку. Небольшой гранитный камень. Вокруг маленькие красивые ёлочки. Выбита надпись «Тут буде споруджено…» И всё! Больше ничего нигде нет!

– Мам, а где же памятник?

– Для сооружения памятника сначала нужен макет. Сейчас проходит конкурс среди маститых скульпторов на лучший памятник из представленных макетов. Потом, вот на месте этого камня будет поставлен памятник.

Я был озадачен. Прочитал ещё года два назад повесть Анатолия Кузнецова «Бабий Яр». Хорошо помнил этот номер «Юности» в коричневой обложке. Читанный-перечитанный. Страшная вещь! И вот на месте гибели более ста тысяч советских людей, расстрелянных фашистами, пустота. Ничего! Очевидно мама тоже вспомнила:

– Дурак этот Кузнецов. Полный идиот и алкоголик! Если бы не пил, не убежал бы в Англию, а стал великим советским прозаиком.

Я положил купленные на вокзале гвоздики на камень. Мама зашла за камень и кинула ещё несколько цветов вниз, в небольшой и неглубокий ров, покрытый «зеленью».

– Здесь погибли первая жена дяди Фёдора Приймака, у которого мы с тобой были на Брест-Литовском, и первый муж его нынешней жены, тёти Юли. Они познакомились уже в партизанском отряде, вдовые.

Мама вытерла слёзы. И мы поехали в центр.

– Мам, я подумал, что купить на мой выигрыш. Колечко золотое. Я хочу подарить его одной девочке на память.

Я вовсе не собирался открывать маме, что мы с Исиросой теперь жених и невеста. Мама сняла очки.

– А ты имеешь понятие, сколько стоит это колечко? Целых 120 рублей! Понятно? Мы с тобой целый месяц живём за такие деньги. Кушаем. Вот, когда ты начнёшь зарабатывать, тогда и будешь одаривать своих девочек кольцами.

– Мам, я обещал ей!

– Хорошо… пошли!

И мы зашли в магазин «Галантерея». Там мама глубокомысленно потыкала пальцем в витрину, на которой лежала всякая бижутерия «под золото».

– Вот как раз подойдёт! Какой у неё размер?

Я нахмурился и пожал плечами.

– Ты даже не знаешь размер пальчиков своей девочки, а собрался дарить ей золотые украшения! Ты всё-таки идиот! А кстати, что за девочка? Это одна из тех двоих, кто танцевал на сцене в полураздетом виде? И кто же – евреечка или рыжая?

– Да. Это Исироса.

– Что за имя такое дурацкое?!

– Ой, извини, – Ира!

Мама сделала «фырь», но колечко купила.

– Мам, ну, раз не золотое, тогда бы ещё купить коробку конфет.

– А я тебе деньги давала?

Я показал «пятёрку». Маловато!

– Ладно, вот десять рублей, сам купишь и – домой сразу же!

Мы жили сразу за Бессарабкой на Крутом спуске. Я купил в «Кондитерии» небольшую коробку «Птичьего молока» и довольный пошёл домой. Ополоснулись в ванне по очереди, перекусили и поехали к тёте Асе.

Съехали на фуникулёре – долго пришлось упрашивать. Мама боялась фуникулёра. Тёте Асе мама рассказывала, как я выступал на сцене, как сыграл. Я же спросил у Лены, старшей дочки, ей уже было 17, как бы достать «Камасутру» почитать.

– Ты что?! – она округлила глаза. – Тебе ни в коем случае нельзя! Ещё не дорос.

– У тебя есть, да? Ну, дай чуть-чуть почитать!

– И не проси! Это мамина «Камасутра», а не моя.

– У меня завтра свидание с девочкой. Последнее. Мы уже собираемся уезжать.

– У вас, что – любовь? – Ленка спросила и сладко улыбнулась.

– Ну, да! Только не говори никому. Мы помолвимся!

– Что-что? – и она рассмеялась, по-доброму, погладив меня по голове.

– Не бойся – не скажу! А ей сколько?

– Уже 14 лет.

– Ну, ты даёшь! Бабушка оказалась права. Всё равно нельзя. Я тебе вот, что скажу: не спеши и не бойся, смотри своей девочке в глаза, расслабься полностью, поцелуй её и попроси, чтобы она всё сделала сама – девочки лучше мальчиков понимают, что и как надо делать.

Верю, конечно! Лена уже всё знает и умеет.

– Вот тебе в подарок! На память от меня.

Лена протянула серенькую книгу Нойберта «Новая книга о супружестве».

– Только маме не показывай! Я и так тебя предостаточно «растлила», – и засмеялась.

Книгу я спрятал под рубашку за ремень. Вскоре я, растлённый вконец, и мама поехали домой.

На следующее утро мы с мамой уехали в Конча-Заспу. Дядя Боб был чуток навеселе. Причём этот «чуток» не сулил ничего хорошего ни мне, ни Валерке.