Джон Хост - Венерические приключения землян

– Ну как оно? – спросил Брендан Гроссман.

Они работали вместе уже второй год. Брендан был почти во всём схож с Кларенсом за исключением семейного положения и незаурядной привычки следить за своей причёской. Он не покидал своей квартиры не обработав шевелюру гелем. Но мало того, Брендан ещё и всё время носил при себе расчёску, которой разравнивал причёску каждые полчаса. Вот и теперь, сев за стол напротив Кларенса с чашкой чая, он достал расчёску и провёл ею, выпрямляя волосы назад.

– Пойдёт. А на твоём фронте?

– Посмотрим. Если к концу дня шефа никто не грохнет, то будет шикарно.

Спустя полчаса начальник Кларенса озвучивал план на день.

– Итак. Через двадцать семь минут запланирован визит австрийского канцлера. Сколько продлится беседа, увы никто не знает. После переговоров будет приём вице-президента, затем предстоит серия телефонных звонков и брифинг. Но это по плану. Если вся история не завершится до одиннадцати, то брифинг отменяем, потому что «Первый» должен покинуть резиденцию до полудня…

Стоя позади, Кларенс заметил торчащий край расчёски из заднего кармана брюк Брендана. Стараясь сохранять беззаботный вид, он зажал кончик расчёски указательным и большим пальцами и аккуратно начал тянуть, а когда расчёска уже легла во внутренний карман его пиджака, Кларенс испытал небывалый эмоциональный подъём.

После собрания Кларенс и Брендан сопроводили начальника в покои хозяина Белого дома. На подступах к порогу Брендан потянулся к заднему карману и обнаружил, что расчёски нет. Он был не растерян, но озадачен. Во всяком случае в тот момент ему было уже не до охраны первого лица.

Пока начальник охраны докладывал президенту об обстановке и планах в ближайшие часы, внимание Кларенса приковала чёрная плоская шкатулка параметрами восемьдесят миллиметров на девять и на двадцать пять. На шкатулке присутствовал девятизначный кодовый замок. Кларенс знал, что эту штукенцию президент всегда носит с собой, поэтому было невозможно не положить на неё глаз. Шкатулка стояла на небольшом столике под светильником с кремовым торшером. Кларенс присмотрелся к тому, насколько оживлённо что-то обсуждали начальник с президентом и начал медленно подкрадываться к шкатулке.

Иди к папочке.

Шаг за шагом, сантиметр за сантиметром Кларенс приближался к цели.

Ещё чуть-чуть.

Его рука уже зависла над столиком и при первом же касании Кларенсу так и захотелось крикнуть:

О да! Ка-а-а-айф!

Спустя полминуты они выводили президента в коридор, направляясь на встречу с канцлером Австрии. Однако все планы полетели к чертям, потому что президент тем утром посеял пусковые коды ядерных ракет.

А тем временем нормы речи в современном обществе менялись по мере распространения вируса по просторам Земли обетованной. Но это было лишь полбеды, потому что теперь весь мир рискует не только стать грубым и неотёсанным, но и оказаться во власти клептоманов.

Доктор Альберт Фрост и доктор Карл Грин проводили испытания семьдесят второго образца. Результат оказался относительно успешным. Действие препарата продолжалось лишь два часа. Но и это уже было хоть каким-то продвижением в деле. Так считал доктор Фрост. Доктор Грин тем временем настраивался на очередной скандал по возвращении домой, так как понимал, что при первой же возможности его развязанный «серой смертью» язык расскажет супруге об очередной связи на стороне. По счастью для Карла тот день с доктором Фростом они провели в лаборатории не зря. Ему требовалось всего лишь взять с собой несколько доз и делать инъекции каждые два часа.

Но как бы там ни было, словесных разборок дома избежать всё равно не получилось, потому что у миссис Грин, в отличие от мужа, антидота в наличии не было. Поэтому практически с порога Карл узнал о том, что его безумно ревнивая Эмма дала себя трахнуть, причём соседу по лестничной площадке, причём посреди белого дня, да ещё и прямо на кухонном столе. В этом пороке Эмма созналась, когда начала рассказывать Карлу о том, как ей хотелось бы поменять их кухонный стол, а именно взять точно такой же как и у соседей, который настолько качественный, что не издал ни единого скрипа даже за все те полчаса, которые она с соседом раскачивались на столешнице.

Тем же вечером дело было в Амстердаме. Подошёл к концу последний рабочий день на неделе и сорокачетырёхлетний Франк Стам вздохнул с облегчением. Работа частного психиатра доставляла ему неподдельный интерес, однако ближе к концу рабочей недели его мозг кипел, а тело доходило до состояния, которое можно описать как нечто среднее между бревном и овощем. Вне работы он всё равно сохранял сущность психиатра и во время знакомства с новыми людьми Франка занимал процесс наблюдения за собеседниками, за ходом мысли, ловля на лжи, он старался оценивать внешний вид, жесты и мимику, исходя из чего затем составлял психологический портрет, а после тщательного знакомства спустя некоторое время сравнивал собственные выводы с реальными чертами психотипа. Последние годы его особенно сильно стала интересовать специфика речи. Всякий раз во время диалога с кем бы то ни было Франк старался подстраивать свою лексику под манеру речи собеседника, пытаясь разговаривать на таком же языке.