Ник Ниловс - Последнее слово прокурора

Не на много отстаёт от наших «передовиков» и инспектор Дудкин. Вот что он пишет в своём рапорте по факту кражи коровы у гражданина Шелухина: «20 июня сего года в дежурную часть Нервомайского РО поступило заявление от гражданина Шелухина Е.Ф. о том, что неизвестное лицо из сарая по месту его жительства в селе Лужевое похитило принадлежащую Шелухину корову. Сумма ущерба устанавливается.» Учитывая, что Дудкин вместо того, чтобы сразу заняться поисками коровы начал с установления суммы причиненного ущерба, неудивительно, что корова им до сих пор так и не найдена. Нежелание работать особенно ясно видно из рапорта Дудкина о пропаже коровы с фермы совхоза имени Второго Мая, где он, в частности, пишет: «Учитывая наличие высокого забора по периметру всей фермы, наличие круглосуточной сторожевой охраны на ней, считаю, что украсть корову с территории молочно-товарной фермы совхоза практически невозможно, а вот уйти оттуда она могла свободно.» Жалко, что инспектор Дудкин не смог прийти на это совещание, а то бы я его не пожалел.

Но есть в нашем коллективе и положительные сдвиги. В качестве примера можно назвать работу участкового инспектора Калюжного. Ранее он часто подвергался на наших совещаниях справедливой критике и надо сказать, что эта критика на него всё-таки подействовала. Так, на днях им была раскрыта серия дерзких крах металла с дождевальных установок в нашем районе. Надо ли Вам говорить о важности работы дождевальных машин для получения высоких урожаев в условиях нашего засушливого климата. Некоторые сотрудники важностью этой работы не прониклись до сих пор, а вот Калюжный – проникся и изобличил группу опасных расхитителей материальных ценностей.

–Товарищ Калюжный, расскажите, пожалуйста, как Вы раскрыли это преступление, поделитесь, так сказать, опытом со своими нерадивыми коллегами! Научите их, как надо работать!

– Да, так.

–Ну же! Не молчите Павел Владимирович! Как Вы всё-таки, раскрыли кражу труб с дождевальных установок?

–Ну, просто воры сами пришли ко мне ночью продать украденные трубы, а я их задержал.

–Нет, Павел Владимирович, не просто пришли к Вам воры, а благодаря правильно запущенной Вами информации о том, что Ваша тёща скупает краденное. Нет, Вы не просто задержали их, а потому, что не спали! Но некоторые наши сотрудники продолжают спать даже на совещаниях. Проснитесь, следователь Масакин, и расскажите нам, как Вы внимательно читаете заключения экспертиз по делам, находящимся в Вашем производстве! Молчите? Тогда я зачитаю всем заключение психиатрической экспертизы по делу Щедрина: «Щедрин Евграф Михайлович поступил в областную психиатрическую больницу №1 вместе со следователем Масакиным, который самостоятельных жалоб не предъявляет, причины госпитализации не понимает. Из беседы с испытуемым установлено, что он страдает алкоголизмом в третьем поколении. Общается преимущественно с деликвентами и ментами. Ранее неоднократно имел приводы в милицию, а теперь проходит по краже. Систематически алкоголизируется. В беседе облегчён, особенно лёгкий у него стул. Речь дислаличная, с ротацизмом, с мембдацией. Запас знаний ниже даже, чем у следователя Масакина. Интеллект снижен до уровня лёгкой дебильности на фоне соц. пед. мед. и мент. запущенности. Эмоционально лабилен и умственно дебилен. Доброжелателен. Стремится произвести на окружающих хорошее впечатление, поэтому признаёт себя виновным во всех преступлениях, даже которые не совершал. Кожа чистая. Педикулёза – нет. Выводы: к жизни на свободе не приспособлен, но в условиях тюрьмы содержаться может». Масакин, очевидно, Ваших друзей-экспертов на написание этого литературно-психиатрического заключения подтолкнула фамилия Евграфа Михайловича Щедрина, напомнившая им знаменитого писателя Салтыкова Михаила Евграфовича, но Вы, то, Масакин, не писатель и должны были читать всё, что Вам подсовывают эксперты, прежде чем подшивать это в дело. Очевидно, от того, что Вы сами не читаете заключения экспертов, Вы и не можете разъяснить суть этих заключений и другим процессуальным лицам. Как иначе объяснить следующее заявление потерпевшей Патрикеевой: «Я не согласна с заключением судебно-медицинской экспертизы о том, что мне, якобы, причинены легкие телесные повреждения без расстройства здоровья, ведь мне было очень тяжело переносить все побои. Да и после побоев я сильно расстроилась, но тут почему-то написано без расстройства». А что у Вас с датами в постановлениях и протоколах? Вы не только делаете всё задними числами, Вы делаете всё, извините, через зад. И, наконец, что за заявления Вы приобщаете в дела? Например, от обвиняемого Бабкина: «Иметь защитника не желаю, так как уже имею следователя!» Какую пищу для размышления, спрашивается, Вы даёте этим заявлением суду? Ведь, с процессуальной точки зрения, защитник и следователь – не совместимы. Или другой пример – заявление от потерпевшей Дымовой: «От снятия побоев я отказываюсь, так как не хочу ни перед кем снимать платье!» Масакин, будете так и дальше расследовать дела, я сам сниму с Вас штаны и тогда Вы пойдёте снимать побои.